— Новичок? — раздался рядом журчащий женский голос. Ржевский покосился в его сторону и встрепенулся: дама была очень даже хороша, хоть и не первой молодости, лет под тридцать.
— Хочешь, гусар, подскажу тебе верную ставку? А потом еще? — вкрадчиво спросила она по-французски.
— Очень хочу, — мгновенно ответил ловелас.
— Но выигрыши будем делить пополам, — капризно предупредила дама.
— Разумеется, мадмуазель. Дама бросила на ротмистра мгновенный взгляд, улыбнулась и возразила:
— Увы, моя юность позади. Я давно замужняя дама.
— Разве ваш муж жив? — рискнул спросить Ржевский. — Я спросил потому, что на месте мужа не стал бы отпускать столь прелестную жену в общество мужчин.
— Эти мужчины сплошь сумасшедшие, — хохотнула дама. — Рулетка им застит взоры, нас, женщин, они воспринимают исключительно как соперниц по игре. Вы, ротмистр, приятное исключение. Но мы отвлеклись: сейчас объявят ставки, и я прошу вас поставить на уже приглянувшийся вам номер, но на красном поле. Колесо закрутилось, шарик полетел и Ржевский, пожав плечом, поставил на «12». Каково же было его удивление, когда этот номер выиграл! Дама рядом взвизгнула, подпрыгнула и, вцепившись в рукав гусара, горячо зашептала:
— Я знала, знала! Новички всегда выигрывают! А такой как ты обязан выиграть еще раз! Ставь весь выигрыш на новое полюбившееся число! Ставь, ставь!
Ржевский вновь пожал плечами, поставил на «36» и… проиграл.
— Это невозможно! — взъярилась дама. — Здесь какая-то ошибка! Вы поставили не на загаданное число!
— Увы, на то самое, заветное, — не согласился Дмитрий. — Это сколько мы с вами проиграли?
— Семьдесят франков! — плачущим голосом сказала дама. — А могли выиграть почти пятьсот!
— Деньги, говорят, не пахнут, — рассудительным голосом изрек ротмистр. — И я думаю вам будет все равно, за счет чего они попали к вам в карман: с выигрыша или с барского плеча?
— С какого-такого плеча? Вы что ли мне дадите двести пятьдесят франков?
— Именно так, мадам. Я недавно пленил богатенького француза, у которого в карманах нашлось как раз пятьсот франков. А у воинов всех стран есть закон: что с бою взято, то свято. Деньги эти теперь мои, а половина может быть вашей при одном условии: мы проведем этот вечер вместе в ресторане. В Висбадене есть ресторан с оркестром?
— Есть прямо в этом курзале, — вяловато сообщила дама и добавила:
— Но мужу мои танцы с вами не понравятся.
— А мы ему не скажем, — уперся Ржевский. — Или он сейчас за нами наблюдает?
— Его здесь нет, — мотнула головой дама. — Но соглядатаев полно, и он у них узнает.
— Ваш муж, на мой взгляд, заслуживает наказания: за преступное невнимание к своей жене. Впрочем, неволить я вас не буду.
Предложение мое вы слышали, а как поступить, решайте сами. Дама подняла лицо, вперилась в дерзкие глаза русского гусара и стала покрываться румянцем.
— Хорошо, — сказала она. — Я пойду с вами в ресторан, но только в отдельный кабинет. Там даже можно танцевать при желании. Вечер в кабинете удался. Ржевский после шампанского воодушевился и стал адресовать Франсуазе (так она назвалась) комплимент за комплиментом, ее тоже отпустил некий ступор, и она с удовольствием ступила на тропу пикантного сближения. Музыка из общего зала в кабинет доносилась приглушенной, но это как раз устроило мужчину и женщину, и они охотно стали танцевать, позволяя себе вольности в объятьях и пожатьях, распаляясь все больше и больше. Наступила минута, когда состоялся первый поцелуй, потом каскад поцелуев и нескончаемое страстное лобзанье, перешедшее в тесное сочленение тел и душ… Вслед за эросом на Дмитрия напал зверский аппетит, и он принялся за обильные кушанья, до того остававшиеся почти нетронутыми.
Франсуаза ужинала аккуратно, но тоже с явным удовольствием. Вдруг в дверь кабинета кто-то вставил ключ, она распахнулась, и на пороге возник высокий худощавый господин лет сорока: при усах и бородке «а ла Ришелье», в черном бархатном камзоле и старомодных чулках, поигрывающий длинной шпагой, висящей на поясе камзола.
— Я вижу, вы меня не ждали, — сказал он по-французски с усмешкой.
— Так, Франсуаза?
— Я ждала, — сказала дама с трепетом.
— Надеюсь, ты успела обчистить карманы этого бравого гусара?
— Нет, — был ответ.
— А что же ты успела? Отдаться ему?
— Вот что, фанфарон, — встал из-за стола Ржевский. — Я вижу, ты хочешь оставить здесь свои уши, а также длинный нос, который суешь без разбора туда, куда не следует. В ответ вероятный муж Франсуазы выхватил из ножен свою шпагу, направил ее в сторону ротмистра (далеко не простирая) и что-то нажал на эфесе. Ржевский интуитивно качнул шандал о трех свечах, отразив тем самым пущенный пружиной клинок из конца хитрой шпаги.