Тут нас прервал шум и громкие голоса: кухарка, предводительствуемая самой хозяйкой дома, принесла нам кофе.
– Вы уже встали, соседка? – крикнула хозяйка из-за двери.
– Давно уже, – сказала мадемуазель Абер, открывая дверь, – войдите, сударыня!
– Здравствуйте, – сказала та, – как вы поживаете? Хорошо ли отдохнули? Господин де Ля Валле, приветствую вас.
Не стану описывать дальнейший обмен любезностями и разговоры во время завтрака.
Когда кухарка унесла чашки, мадемуазель Абер сказала:
– Я еще в жизни не встречала такой доброй души, как вы, сударыня; я хочу поделиться с вами своей тайной и даже просить вас о помощи.
– Ради бога, дорогая мадемуазель, чем я могу служить вам? – воскликнула та в порыве самой искренней готовности. – Говорите же! Впрочем нет, постойте, – тут же добавила она, – пойду закрою дверь; раз это тайна, никто не должен нас слышать.
С этими словами она вышла и, стоя на лестнице, крикнула вниз кухарке:
– Жавотта, если кто-нибудь будет меня спрашивать, скажи, что меня нет, и к мадемуазель наверх тоже никого не пускай; главное, смотри, чтобы дочка не вошла: у нас будет секретный разговор, ты поняла?
Приняв столь громогласно меры против любопытных, она вернулась к нам, закрыв предварительно все двери на задвижки; таким образом, из уважения к нашей тайне, она начала с того, что оповестила о секретных переговорах весь дом. Этого требовала ее доброта и желание услужить нам, и так поступают многие добрейшие в мире люди. Слишком добрые души бывают неосмотрительны именно от избытка доброты; и напротив, люди умные и осторожные редко бывают добрыми.
– Ах, сударыня! – сказала мадемуазель Абер, – напрасно вы сказали кухарке, что у нас секретный разговор; мне бы не хотелось оповещать посторонних о том, что я доверяю вам какую-то тайну.
– О, не беспокойтесь, – сказала та, – пусть это вас не тревожит. Если бы я не предупредила, нам бы непременно помешали. Будь это всего лишь моя дочка – лучше принять необходимые меры. Ну вот, мадемуазель, теперь вы можете говорить. Уверяю вас, вам не найти более преданную душу, чем я; знайте, что все знакомые доверяют мне свои тайны. Когда мне рассказывают какой-нибудь секрет, я как воды в рот набрала, из меня и слова не вытянешь. Не далее как вчера мадам Н, у которой муж бессовестно транжирит деньги, принесла мне тысячу франков на хранение; он бы и их растратил, если бы знал об их существовании; так что я их припрятала подальше. Да! Так я вас слушаю.
Подобное доказательство ее умения хранить чужие секреты отнюдь не успокоило мадемуазель Абер; но обещать доверить тайну, а потом промолчать было еще хуже; пришлось продолжать.
– Я объясню вам все в двух словах, – начала мадемуазель Абер; – мы хотим пожениться, – господин де Ля Валле, здесь присутствующий, и я.
– Друг с другом? – спросила хозяйка с изумлением.
– Да, – подтвердила мадемуазель Абер, – я выхожу за него замуж.
– Вот так так! Что ж, он молод, проживет долго. Попадись такой мне, я бы поступила точно так же. А давно вы любите друг друга?
– Нет, – сказала мадемуазель Абер, покраснев.
– Что ж, это даже еще лучше! Вы хорошо придумали, дети мои: раз влюбились, то самое милое дело стать мужем и женой. А разрешения не потребуется? Ведь вы двоюродные?
– Нет, ничего не потребуется, – вмешался тут я, – мы назвались родственниками из осторожности, чтобы лишних разговоров не было.
– Ну и ну! Как мило! – сказала хозяйка. – Я бы ни за что не догадалась. Так это о вашей свадьбе речь?
– Это еще не все, – сказала мадемуазель Абер, – мы хотим держать нашу свадьбу в тайне от моей сестры, которая может поднять шум.
– А почему она может поднять шум? Из-за вашего возраста? – осведомилась хозяйка. – Подумаешь! Не далее как на прошлой неделе одна семидесятилетняя старуха из нашего прихода обручилась с мужчиной на двадцать лет моложе. Кому какое дело? Наш возраст – это наша забота, остальных он не касается.
– Я еще не так стара, – сказала мадемуазель Абер, растерявшись; она была смущена не на шутку.
– Конечно, нет, господь с вами, – сказала хозяйка, – ваш возраст такой, что или выходить сейчас, или никогда: в конце концов, сердцу не прикажешь. Пришлось так, что жених молод, что ж! Надо брать людей такими, какие они есть. Ежели ему двадцать лет, не ваша это вина, и не его тоже. Тем лучше, что он молод, голубушка: его молодости хватит на обоих. На десять лет больше или меньше – не все ли равно! И даже на двадцать или там на тридцать – что ж такого? Бывает между супругами и сорок лет разницы! Тут нет вины перед господом ни с одной стороны, ни с другой. Да и что про вас можно сказать худого? Что вы ему в матери годитесь? Ну и что? Допустим, кто-нибудь даже примет его за вашего сына. Так ведь настоящий-то сын, может быть, не вышел бы лицом, а обошелся бы дороже: плюньте вы на то, что люди болтают! Лучше расскажите подробнее о вашем деле. Вы хотите держать ваш брак в тайне – ну, ничего тут нет невозможного! Детей у вас уже не будет, это исключается раз и навсегда, – а ведь беременность-то первая и выдает нашу сестру. Что еще?