— Это лаборатория? А где оборудование? Твой кабинет куда больше на лабораторию похож. Я назвала бы это местом для упражнений.
— Лаборатория. Просто я и есть оборудование. Сначала на лягушках тренировался. Потом манула у степняков купил. Здоровенный кот был. Ему летать не нравилось. Сбежал. — и выразительно потер шрамы на щеке.
— А что это за точки?
Вит объяснять не стал, лишь на секунду замялся. Усадил меня в уголке и исчез.
Вжух… вжух… вжух, он метался по этому странному помещению, как шарик в барабане лототрона. Не так быстро, как показывают в кино про вампиров, отследить можно. И каждый раз, когда он касался метки рукой или ногой, раздавался звук, похожий на щелчок кастаньет, обозначавший, по-видимому, сигнал, что задача выполнена, попадание точное. Вот это я понимаю, тренажер!
— Потрясающе! — даже в ладоши захлопала, чем отвлекла заигравшегося магистра.
— Понравилось?
Еще бы! А ведь эти умения делают из Витто грозного противника. Недаром же Дораш так часто использует прыжки. Я в боевых искусствах мало что понимаю, но как инженер, знаю точно — удар сверху всегда сильнее. В этом преимущество конного перед пешим. Вот только…
— А ты траекторию движения менять можешь?
Траектория — это по-русски получилось. Минут пять увлеченно разбирались с терминологией. Узнала несколько новых специальных названий. Таких, что Ниана Корреш знать не могла. Наконец, Витто задал главный вопрос:
— Зачем менять траекторию?
И я рассказала про свой личный горький опыт, когда в меня пуляли файерболами те отморозки во дворце.
— Возможно, я неправа, но, кажется, ты двигаешься медленнее, чем заклинание. Кира легко бы достала тебя метательным ножом.
Витто не дурак, без лишних слов понял о чем я говорю. Имея опору, можно уклониться. А в воздухе?
— Ты опять меня удивила. А я то думал, что уже достиг максимума и заскучал.
— Может, рискнешь и откроешься хотя бы Байдану? Тебе нужен партнер, действия которого будут непредсказуемы.
Мой вопрос Юттим проигнорировал, заменив его своим:
— Почему ты заговорила об этом? О моей уязвимости? — слово «жалеешь» озвучено не было, но угадывалось.
Витто стоял рядом, в допустимом этикетом полуметре, но я его чувствовала, как будто прикасалась. Физически и душой. Сейчас мы были симбионтом, сейчас мы были «мы». Витто впустил меня в свое пространство и я, например, знала, что стоять ровно ему помогает левитация. Что он про меня понял в этот долгий миг? Может, наконец, смог принять это самое «мы»? А он вздохнул и отвернулся.
Так хотелось сказать что-нибудь чувственное, например, «не отталкивай меня», но нельзя. И молчать невозможно, потому что чуйка орала — недопустимо дать повиснуть между нами этой тяжелой, отрешенной тишине. Господи, как страшно все испортить!
— Так почему? — осознанно, или нет, но Вит дал мне шанс объясниться.
— Мы с Гунаром считаем, что твою ногу можно вылечить, — сказала, как в омут кинулась, и, боясь быть непонятой, затараторила, оправдываясь непонятно за что, — только не обижайся! На Земле такое лечат. Долго и болезненно, но лечат… А у вас магия, регенерация ускоренная… И моя синенькая…
Ага, молодец, Нина. Хорошо объяснила, доступно. А главное — уместно. Про увечье. Нет бы чего лирического, про непобедимость в бою. Надо же было так накосячить! Опять! Сейчас он опять замкнется!
— Да, Гунар мне говорил, — нет, кажется, не замкнулся, подошел, потом за руку взять решился, — прости, Нина, я пока не готов. Не готов позволить себе надеяться. Но это не значит хотя бы не попытаюсь, если, конечно, ты позволишь. Только после визита в степь.
И опять это чувство единения. Миг и я поняла, не хромота сейчас мешает Витто жить, и не застарелая тоска исковерканной юности. Увечье давно привычно, и сейчас уже — вторично, потому что есть левитация. Эта клятая Переправа в последнее время не только силу из него тянула. Несвобода. Вот что изнуряло его больше всего. И не на излечение он хочет надеяться, а на то, что я позволю ему быть рядом.