Зеркало нашлось, целая ростовая зеркальная панель в резной раме. Не слишком качественное, но это ерунда, не уродует искажениями и ладно. Все говорило о том, что это дамские угодья самой хозяйки дома. Элегантный будуар знающей себе цену леди. Несколько разграбленный, правда.
— Вот тут был чайный столик, а тут…да что уж теперь, — вот ей-богу, или кто там меня сюда перетащил, бедная женщина переживала о своем доме больше, чем о неудачном посмертии!
Зато мое посмертие, ведь очевидно же, что той аварии мне пережить не удалось, было вполне себе ничего. Прямая противоположность мне прошлой, именно такая, какой всегда хотелось быть. Личиком я и в прошлой жизни довольна была, но и сейчас хорошенькой стану, если чуток отъемся и уберу этот сумрак из взгляда. Могу красавицей стать, могу остаться серой молью. Как захочу. В одном из ящичков туалетного столика нашелся гребень, аллилуйя!
Заплести косу труда не составило, только нудно это, последние сорок лет я носила стрижки и чем старше становилась, тем короче. А тут вот счастье привалило, темно-русое, ниже пояса. Расчесываясь, я обнаружила, что травмы мои исчезли. И шишак на затылке, и на виске припухлость. На руках ни одной ссадинки, которых было у Нианы в достатке. Что это, повышенная против привычной, регенерация, или это связано с тем, что я вчера сырой силой баловалась? Как интересно! Ох, когда я была в теле Киры, получила сзади по голове и словила пинок по ребрам. Как у нее там, тоже все поджило уже? Не забыть бы спросить. Так, работать пора, хватит на себя любоваться, ну глазки серенькие, ну носик, ну губки. Все равно, придется донашивать, что бог послал, или кто-то еще, пока неведомый, который меня сюда перетянул.
Часть 8
А теперь за дело. Хозяйка указала на шкаф со всяким столовым текстилем, есть, что на ветошь пустить. Господи, или тот, кто меня спас, это ж сколько же внимания к мелочам, силы и любви Сара влила в этот особняк, если за сто пятьдесят лет даже полотенца не истлели?
Первым делом я занялась большим столом, дело было нетрудное, магией Сара хорошо постаралась, но после влажной обработки появлялась свежесть. Магия, там или еще что, а пыль вездесуща.
Пока протирала доступные поверхности, присматривалась к печи, точнее, к дровяной плите. Похожа на ту, что была в деревенской хате моей бабушки. Даже съемные кольца в основной поверхности имеются, на той, куда кастрюли-сковородки ставить. Значит, разберемся, в молодости я научилась готовить на такой штуке, когда бабуля заболела и приходилось жить с ней то мне, то матери попеременно.
Посуды сохранилось немного, и вся такая неудобная, что просто жуть. Кажется, ее проектировали именно для того, чтобы создавать хозяйке проблемы. То объем на роту, то ручки нелепые, то форма дна такая, что, того и гляди, со стола покатится. Зато нашла несколько тарелок и двузубых вилок, пару ножей-тесаков с короткими широкими лезвиями, не люблю такие, и одну-единственную расписную ложку, такую странную, с короткой ручкой, как у китайцев, чтоб на стол ставилась. А еще нашлась штука, которая может заменить половник. Жить можно.
Пока работала, настроение улучшалось с каждым взмахом тряпки, ничего не болит, одышка не мучает, лепота! Незаметно стала напевать, а потом и вовсе петь не сдерживаясь. Дома-то я не пела, данные, как у павлина, только голову скрутить за такой вокал. А у бедняжки Нианы голосище был ого-го. Не Лара Фабиани, но не хуже, чем у Тамарочки Гвердцители, широкий, низкий, с небольшим расщеплением, все как мне нравилось. Вот я и голосила песенки из крокодила Гены и «Бременских музыкантов» да тряпкой наяривала, а Сара висела тенью рядом и спрашивала временами, о чем песня. Страданиями охраны моя хозяйка искренне забавлялась. Похоже, и впрямь положительные эмоции значительно «сытнее» ужаса и страха, вона какая плотненькая стала, даже бровки видны.
— Ты хочешь спросить, — Сара неожиданно материализовалась передо мной лицом к лицу, — почему молчишь?
Нравится мне эта манера Сарина предложения строить. Коротко, по существу и очень искренне. Я еще и сама в своих желаниях не разобралась, вопросы не сформулировала, но раз предложили…
— Что за изнанка мира? — даже забыла, что хотела тряпку сполоснуть, так и замерла.
— Легенда. Но я не помню. Я слышала. В детстве. Что был странный человек. От ран умирал, совсем умер и ожил. Только все забыл. Зато говорил на неслыханном языке. Больше ничего не помню. — Одежки фантома совсем поникли.