А Дораш как увидал пещеру с бассейном так и замер. Еле его к воде подманила да уговорила сапоги стянуть. Он все не верил, что столько воды и она горячая. Не верил и потрогать не соглашался. Пришлось толкать. А потом спасать, сиганув в бассейн следом, прямо в юбке. Только самошитые тапки и скинула. Чуть оба не утонули. Пацан все никак не мог нащупать близкое дно, метался, вскрикивал, хлебал воду и цеплялся за меня. Вот в этот драматический момент и нарисовался покатывающий со смеху Ваен, уже переодетый в домашнее. На Дораша обидный хохот подействовал отрезвляюще, он, наконец, сообразил, что может спокойно стоять. Он-то может, ему по пояс. А я в этом месте — не могу, хотя вода только до подмышек, но юбка, зараза, всплывает пузырем, приподнимает и норовит утянуть к сливу. И теперь уже я, под регот Ванюхи, цепляюсь за парня, а он меня стряхивает, как пиявку и ярится на насмешника.
— Нин, — Ваен, наконец, взял себя в руки, — ты иди, рыбой займись, а то опять до полуночи провозишься. Гунар записку оставил, велено следить за твоим отдыхом. Давай я познакомлю нашего юного гостя с условиями, а то еще обварится ненароком, заодно и сам освежусь.
Я всем своим видом демонстрировала вселенскую разобиженную надутость, а в душе хихикала, представляя, сколько муки Ваен притащил в волосах.
— Слушай, — мужики, один мокрый, другой возмутительно сухой, терпеливо ждали, когда с меня стечет достаточно, чтобы не устраивать потоп на кухне, — а почему ты не в кармане своем пространственном продукты нес, ведь тяжело же.
— Хочешь, чтобы у меня и там рыбой провоняло и мукой пропылилось? Жестокая! В пространственном кармане бытовая магия не действует, чтоб ты знала. Иди уже, раз не даешь мне тебя магией сушить, мне не терпится окунуться.
Ах тыж! Нна-а тебе! Ваен, конечно, три раза воин, но я ведь такая мокрая и маленькая, такая безобидная, а Дораш такой понятливый…
— Заодно и вещички прополощешь, Кира, вот, не жалуется, — это я мстительно намекнула, что доченька безропотно носит продукты с рынка в своей кладовке подмышечной. На всех замечу, таскает.
На мою тираду Ваен отфыркивается, лыбится и машет, уходи, мол.
Смех смехом, а я осознала еще одну проблему, которую придется решать уже завтра. Продукты таскать сейчас некому. Но я знаю, как это поправить. Красота.
Рыбка, рыбка,
вот моя улыбка, полная задора и огня,
самая вкуснющая на свете рыбка,
жарится, жарится, радуя меня…ча-ча-ча.
Ничто, абсолютно ничто, даже потрошение рыбы, не могло испортить моего настроения. И уж точно, не малолетний сын степей, барабанящий в нетерпении по столу. Парень вполне оправился, если полагаться на диагностику Ваена, который уверял, что сытная еда и спокойный комфортный сон возвратят ему прежнее здоровье уже к утру.
Кстати, об утре, пока возилась, определилась с планом на завтра и ближайшие дни.
— Дораш, — парень неохотно отвлекся от созерцания шкворчащей рыбы, — я заметила, что ты никак ко мне не обращаешься, не стесняйся, зови Ниной.
Парень порозовел, неужели нарушила какое-нибудь непреложное правило вежливости?
— А можно я буду называть тебя вама?
— Вама, это обращение к девушке постарше, по смыслу похоже на понятие «старшая сестра», — нет, этот Ваен точно знает о степняках больше, чем рассказывает. Ну и пусть его, мне сегодня хорошо.
— Можно, если тебе так удобно. А я, тогда, как должна отвечать?
— Шуни, — Дорашу было некогда, война с рыбными костями давалась ему нелегко.
— Шуни, вы редко едите рыбу, да? — подпихнула ему влажную тряпицу, пальцы вытирать. Так он удивился, но сообразил на Ваена посмотреть, для примера.
— Зимой совсем никогда, летом — бывает.
Приятный вечер получился. Мы так и скоротали его вчетвером. Сара деликатно отмалчивалась, она была готова спрятаться ради душевного спокойствия гостя, но я не позволила. Еще чего!
На пару с Ваеном мы вытянули из парня, что у его отца три жены, его, Дороша, мать — старшая. Есть еще, ни много ни мало девять сестер, и он единственный сын, третий по счету ребенок.
Что племя Пятнистого кота считается небольшим, но сильным своими шаманами. Оно не кочует, живет с посредничества между степью и нашим королевством. Только его представителям разрешено появляться в столице и привозить мясо на продажу. А скотину гонят со всей степи.