— Зося, паспорт нашелся?
Девушка хмыкнула, пожала плечиками и безразлично повела глазами, указывая на край стола, где уже лежал паспорт Стриганова.
— Вот. Сами виноваты. Это вам нужно помнить о своих документах, а не мне. Сами дали, сами забрали. Тогда никакого пожара не будет.
— Вы, как всегда, правы, Зосенька, — галантно улыбнулся Ковард.
— Еще бы! — гордо кивнула Зося и добавила: — Зайдите. Уже спрашивал.
Когда Стриганов и Ковард переступили порог кабинета начальника, Теодор Иванович вопреки своему обыкновению встал им навстречу.
— Проходите-проходите, присаживайтесь. Ну-с, — продолжил он, вернувшись в свое кресло, — чем порадуете?
— Пока ничем, — ответил за двоих Ковард. В голосе его не было и тени лести. А следующий вопрос и вовсе прозвучал раздраженно и вызывающе: — Собственно, а чего вы от нас ожидаете?
Брыкза сделал недовольную гримасу — он не мог терпеть, когда кто-то говорит не то, что он хочет слышать, а уж о том, чтобы задавать вопросы, и речи быть не могло. Пока Брыкза молчал и закипал, как чайник, оставленный на плите, Стриганов сидел, опустив голову — он предпочел не участвовать в разговоре, понимая, что такой вызывающий тон Аркадия Францевича непременно накличет начальственную истерику.
И Стриганов не ошибся.
— Чего я от вас ожидаю? Это вы от меня ожидаете! Ожидаете, что я буду смотреть сквозь пальцы на ваше разгильдяйство, лень и профессиональную…
Брыкза сделал в крике небольшую паузу, глубоко вдохнул воздух, подбирая в собственном своеобразном лексиконе наиболее обидное слово, а, найдя его, вскочил с места и, подбежав почти вплотную к Коварду, продолжил фразу:
— Профессиональную импотенцию! Чем вы занимались целых три дня? Неужели нельзя было получить хоть какой-то результат?! Я же вас предупреждал, что в понедельник жду вас с подробным отчетом! И что я вижу? Что я слышу? Наглый вопрос: «Чего вы от нас ожидаете?» Распустились! Никакого понимания текущего момента. Саботаж!
Брыкза распалялся все больше. Его выкрики вскоре стали напоминать лай злобной собачонки. Ковард уже пожалел о своей дерзости исключительно потому, что звуковые вибрации начальственного крика, казалось, испытывали на прочность барабанные перепонки, и если эта гневная тирада затянется, то головной боли не избежать. Но, как обычно, Брыкза неожиданно прервал поток своего возмущения на полуслове, вернулся на место, сел в кресло и замолчал, а потом, подняв глаза на Коварда, спокойно сказал свою непременную фразу:
— Ну, вы меня поняли.
Коварда не удивило поведение Брыкзы, он за годы работы в институте хорошо изучил характер начальника и понимал, что эти гневные речи ровным счетом ничего не значат — их нужно воспринимать так же, как плохую погоду. Поэтому он выдержал взгляд шефа и медленно, выговаривая каждое слово, задал вопрос:
— А вы полагаете, Теодор Иванович, что научные открытия можно регламентировать по времени?
— Да. Я в этом уверен, — безапелляционно заявил Брыкза. — В науке всегда формулировались задачи и назначались сроки. Вы разве этого не знаете?
— Да, знаю, — криво усмехнулся Ковард, — пятилетку в три года. Но это не тот случай. Я понимаю, вам хочется поскорее надеть лавровый венок, но я намерен вас еще раз огорчить: я понял, что моя идея создания генной вакцины абсурдна.
— Как?! — воскликнул Брыкза и гневно сдвинул брови.
Стриганов тоже с удивлением посмотрел на Коварда. Но Ковард был невозмутим. Его взгляд был тверд, осанка идеальна, и весь его облик говорил об уверенности и собственном достоинстве. Таким Коварда ни Брыкза, ни Стриганов никогда не знали.
— Объяснитесь, Аркадий Францевич! — потребовал Брыкза, но в его голосе уже не было начальственной интонации, скорее это было сказано недоуменно и растерянно.
— А что объяснять? — все с тем же достоинством ответил Ковард. — Вы ведь, помнится, сами говорили о морали, гуманизме. Не так ли?
— При чем здесь это? — отмахнулся Брыкза.
— А вы подумайте. Иногда, знаете ли, полезно думать. Все ясно: я прекращаю свои разработки, все свои записи уже уничтожил. Вы можете начать самостоятельную работу над этой темой. В этом случае я даже не стану претендовать на авторство идеи. Я просто буду заниматься тем, за что мне государство платит зарплату.
— А вы? — Брыкза перевел взгляд на Стриганова. — Вы тоже отказываетесь работать?
Стриганов пожал плечами:
— Ну, я вообще не в теме.
— Неправда! — Брыкза вскочил с места. — Вы хотите меня облапошить! Оставить на обочине! А это я покрывал ваши несанкционированные разработки! Да я вас в порошок сотру! Я вас посажу!