– Ха-ха, очень смешно! – слегка раздраженно отозвалась Кира. – Может, перейдем к конструктиву?
– Хорошо, – согласился Заведующий. – На самом деле, спасти Майка при таких входных данных не представлялось возможным, и заниматься этим смысла не было. Был бы жив – выбрался бы сам. Вместо этого надо было вплотную заняться восстановлением жизнеобеспечения станции, которое было повреждено в результате разгерметизации. А так как вы этим своевременно не озаботились, произошла утечка ядовитых веществ, и находиться на станции без скафандров стало смертельно опасно. Деактивация занимает более суток. Всё, вы официально мертвы.
Он многозначительно помолчал.
– Ладно, с этим разберемся позже, с аварийными ситуациями вы еще наработаетесь. Далее по плану у нас работа различного рода оборудованием, рабочими лошадками экспедиции. А чтобы было нескучно и с пользой отечественной науке, будете заниматься сбором образцов. Имейте это ввиду.
Их транспорт как раз добрался до Штаба. Здесь гаражи, в отличие от станции, были герметичные, поэтому Заведующий просто открыл шлюз и вышел. Космонавты выбрались следом. Майк с наслаждением потянулся, хрустя позвонками, и предложил:
– Ну что, может, в трехмерные шахматишки перекинемся? У меня есть графический куб.
– А я что делать буду? – иронически спросила Кира.
– А ты будешь смотреть на мужчин и восхищаться, – Майк поднял указательный палец.
– Иди ты! – девушка со смехом ткнула его в плечо кулаком.
Сергей нервно посмотрел на наручные часы.
– Нет, Майк, прости. У меня планы…
Товарищ сочувственно посмотрел.
– Все никак не можешь отпустить?
Сергей кивнул.
– Зря. Ты ж помнишь, почему нам нельзя заводить с кем-то, кроме нас самих, близкие отношения. Оттуда, – Майк показал глазами вверх, – ты ни с кем из них уже не свяжешься. Бросал бы ты это дело.
– Я брошу, – поспешно сказал Сергей. Коллега скептически покачал головой, и, повернувшись к Кире, спросил:
– Ну тогда давай с тобой в шахматишки.
Дверь шлюза закрылась за Сергеем, обрезая ответ девушки.
***
Обжигающе горячий воздух окутал тело. Едва ощутимая боль в локтях и запястьях; в ногах. Теплые потоки, расходящиеся по конечностям. Яркий свет, бьющий в глаза.
Сергей попробовал поднять веки. Получилось это не с первого раза; затем глаза минуты две пытались сфокусироваться на окружающем мире. Дикий холод царил в черепной коробке, но с каждым действием туда волнами поступало тепло.
Сон в анабиозе. Получается, пока режим подавления нервной активности не был подключен. Оно и логично – необходимо это было только во время полета в подпространстве, а восстанавливаться после такого подавления нужно было около двух недель.
Когда тело пришло в относительную норму, космонавт вылез из капсулы, поискал глазами форменную одежду. Она оказалась на кушетке неподалеку. Мужчина встал на ноги; ухватился за капсулу, когда те внезапно подкосились; постоял, восстанавливая равновесие. Потом осторожно, по стеночке, дошел до кушетки и оделся. А мысли Сергея были заняты сном. Это была одна из множества тренировок, проходивших на Каллисто в течение нескольких лет. То ли организм таким образом не забывал о тренировках, то ли научный отдел Агентства нашел способ программировать сны. Его интересовало не это.
Сергей так и не разобрался со своей проблемой.
Медленным шагом он двинулся по коридору, залитому холодным белым светом, к жилому блоку. Мужчина обдумывал письмо на Землю. Начальство таких инициатив, мягко говоря, не приветствовало – чем здоровее космонавт психически, тем меньше вероятность, что из-за него сорвется безумно дорогая экспедиция. Но официального запрета – пока что – не было. А Сергей никак не мог поставить точку.
Он не мог сказать, что они питали друг к другу какие-то чувства в сфере любви. Нет, ничего такого не было. Разве что родственная любовь, как к сестренке – и, соответственно, брату. Лина была единственным другом детства, с которым у него сохранилось какое-то общение. В принципе, он и так немногих интернатовцев мог назвать своими друзьями – особенно после того, как ему так невероятно повезло с попаданием в Агентство. Его возненавидели многие из знакомых. Но не Лина.
Остановившись перед дверью своей каюты, Сергей протянул было руку – и замер. Надо собраться. Сделать это. Написать прощальное письмо. Все разъяснить, за все извиниться. Дальше так нельзя. Он не может подводить экспедицию из-за своих не прерванных вовремя связей.