Я ответил не сразу. Когда я был юн, я мог расслышать тишайший шорох пальцев призрака, коснувшегося бумажного окна, и умел отличать голос духа от шума ветра. Но теперь мне были привычнее подобный грому стук поршней и оглушительное шипение пара, под сильным напором несущегося через клапаны. Я больше не ощущал себя неотъемлемой частью исчезающего мира моего детства.
– Не знаю, – сказал я. – Полагаю, с призраками происходит то же самое, что и с людьми. Одни поймут, как выживать в мире железных дорог и свистящего пара, другие исчезнут навсегда.
– Но будет ли хоть кто-нибудь из них счастлив? – спросила она.
Ей ещё удавалось меня удивить.
– Я имею в виду, – продолжила она, – вот ты – счастлив? Ты чувствуешь себя счастливым, изо дня в день поддерживая работу механизмов, словно сам являешься всего лишь их деталью? О чём ты мечтаешь?
Я давно уже ни о чём не мечтал. Я позволил себе поддаться очарованию движущихся зубчатых колес и рычагов, беспрестанным звукам ударов металла о металл. Это позволяло мне не вспоминать об отце, о нашей земле, которая так многого лишилась.
– А я мечтаю об охоте в этих джунглях металла и асфальта, – сказала она. – Мечтаю в моём истинном обличье прыгать с балки на карниз, с террасы на крышу, пока не окажусь на самой вершине, пока не смогу зарычать прямо в лицо всем этим людям, считающим, что они вправе мною владеть.
Я увидел как её глаза, ярко заблестевшие на мгновение, вновь потускнели.
– В наши дни, в эпоху пара и электричества, хоть кому-нибудь в этом огромном мегаполисе, кроме тех, кто живёт на Пике, удалось сохранить своё истинное обличье? – спросила она.
Мы просидели в гавани всю ночь, жгли бумажные деньги и ожидали знака, что призраки всё ещё с нами.
***
У жизни в Гонконге была одна странная особенность: казалось, что изо дня в день вокруг ничего не меняется. Но если сравнить то, что изменилось за несколько лет, может показаться, что раньше вы жили совсем в другом мире.
К тому времени, когда мне исполнилось тридцать, новым моделям паровых двигателей требовалось всё меньше угля, и они давали всё больше энергии. Они становились всё более компактными. Улицы наводнили автоматические рикши и безлошадные экипажи, и у большинства людей, кому это было по карману, имелись дома механизмы, которые поддерживали воздух в комнатах прохладным, а пищу в кухонных шкафах холодной, всё это работало на энергии пара.
Я ходил по магазинам и, игнорируя недовольство продавцов, изучал детали новых выставочных моделей. Я пожирал каждую книгу по устройству и эксплуатации паровых двигателей, что мне удавалось найти. Я пытался применять полученные знания для улучшения машин, за которые был ответственным, пробуя новые виды топлива для двигателей и смазочных масел для поршней, регулируя передаточное число. Мне доставляло немалое удовольствие учиться понимать магию машин.
Однажды утром, когда я закончил сложный ремонт сломанного регулятора оборотов, две пары лакированных ботинок остановились на платформе выше меня.
Я поднял глаза. Двое мужчин смотрели на меня сверху вниз.
– Это он, – сказал мой начальник смены.
Второй мужчина, одетый в хрустящий костюм, выглядел скептически настроенным.
– Это ты придумал идею использования большего маховика для старого двигателя?
Я кивнул. Я гордился тем, что мне удавалось выжать из моих машин больше мощности, чем планировали их создатели.
– Ты не украл эту идею у какого-нибудь англичанина? – строго спросил он.
Я моргнул. Момент замешательства сменился приступом гнева.
– Нет, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. Я нырнул под машину, чтобы продолжить свою работу.
– Он довольно умён, – сказал мой начальник, – для китайца. Его можно научить.
– Думаю, мы можем попробовать, – ответил другой человек. – В любом случае, это обойдётся дешевле, чем нанимать настоящего английского инженера.
Господин Александр Финдли Смит, владелец фуникулёра, сам будучи опытным инженером, умел видеть перспективы. Он предвидел, что развитие технического прогресса неизбежно приведёт к использованию энергии пара для работы автоматонов, механических рук и ног, которые, в конечном итоге, должны заменить китайских рабочих-кули и слуг.
Я был избран, чтобы помогать господину Финдли Смиту в его новом предприятии.
Я научился ремонтировать часовые механизмы, чтобы в дальнейшем самому создавать сложные системы зубчатых передач и разрабатывать хитроумные способы применения рычагов. Я выяснил, как раскатывать хромированную сталь в тончайшие листы и как придавать плавные линии изгибов латунным деталям. Я придумал, как соединить точную механику часовых механизмов с миниатюрными поршневыми двигателями и энергией чистого пара. После того, как автоматоны были собраны, мы подсоединили их к поставляемым из Великобритании новейшим аналитическим устройствам Бэббиджа, через которые пропустили перфорированные ленты с программным кодом.
Потребовалось десять лет напряженной работы. Теперь механические руки подавали напитки в барах Центра, и изготавливали обувь и одежду на фабриках в Новых Районах. Я слышал, хотя и никогда не видел собственными глазами, что по залам особняков, расположенных на Пике Виктория, скрытно, мягко натыкаясь на стены, бродят, наводя чистоту, созданные мною автоматические уборщики, словно механические эльфы, испускающие облачка белого пара. Эмигранты могли, наконец, наслаждаться жизнью в этом тропическом раю, где ничто не напоминало теперь о существовании китайцев.
Мне было тридцать пять, когда она снова появилась у моей двери, как давно позабытый сон.
Я затащил её в мою крошечную квартиру, огляделся вокруг, чтобы убедиться, что за ней никто не следит, и закрыл за собой дверь.
– Как охота? – спросил я. Это была неуклюжая попытка пошутить, и она слабо улыбнулась в ответ.
Её фотографии были во всех газетах. Это был самый громкий скандал в колонии – не столько потому, что сын губернатора содержал китайскую любовницу, именно этого от него и ожидали, а потому, что ей удалось украсть у него крупную сумму денег, а затем скрыться. Люди тихо посмеивались, пока полицейские переворачивали город вверх дном, разыскивая её.
– Я могу спрятать тебя на эту ночь, – сказал я. Вторая, не высказанная вслух половина фразы, повисла между нами.
Янь села на единственный в комнате стул, тусклый свет лампы оставлял на её лице тёмные тени. Она выглядела усталой и измождённой.
– Ах, теперь и ты меня осуждаешь.
– У меня хорошая работа, и я не хочу её потерять, – сказал я. – Господин Финдли Смит мне доверяет.
Она наклонилась и начала стягивать платье.
– Не надо, – сказал я, отворачиваясь. Я не хотел видеть, как она пытается купить мою помощь.
– Смотри, – сказала она. В её голосе не было ни намёка на обольщение. – Лян, посмотри на меня.
Я повернулся и ахнул.
Её ноги, насколько я мог их видеть, были сделаны из блестящего хрома. Я наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Цилиндрические коленные суставы были сделаны с большой аккуратностью, пневматические приводы вдоль бёдер двигались совершенно бесшумно, ноги имели изящную форму, поверхности их были гладкими и плавными. Это были самые прекрасные механические ноги, что я когда-либо видел.