В общем, так получилось, что мы оказались заперты в Бирюлёвской трёшке.
– И чё, нам и порчу теперь по скайпу что ли снимать? – скептически спросила Осколкова в самом начале.
Однако из этого её жалобы очень быстро эволюционировали в «мы не можем заказать продуктов уже неделю, потому что доставки перегружены» и «сука, снова гречка».
Как раз по иронии судьбы я месяц назад вернулась в медучилище, и нас к тому времени перевели в онлайн. Тогда-то я и выяснила, каково это, постигать науку, будучи запертой в квартире с буйствующими от безделья экзорцистами, для которых моя удалёнка оказалась единственной доступной развлекухой.
В первый же день наш штаб подвергся атаке сущности из тонкого мира. Она была одноглазая, как жижа с ванной комнаты, пушистая и на ножках. И очень, сука, прожорливая.
– Ох, ёптвоюмать, что это за байда? – выпучив глаза, ору я, когда сущность, естественно, не спросив, первый раз заваливается ко мне в комнату в обнимку с пачкой полуфабрикатов.
– Почему байда? – слегка обижено интересуется молодая преподавательница, вертя в руках модельку человеческого органа. – Всего лишь печень.
Сущность с застенчивым видом проглатывает последний оставшийся пельмень.
– Проклинай его! – на следующий вдохновенно орёт Осколкова, запертая на балконе этим ебаным барабашкой, угрожавшим бесповоротно прикончить наши запасы еды, и без того немногочисленные.
– Что, вот прям проклинать? – неуверенно уточняет Юля.
– Да! Опусти его! Покажи ему, кто из параши дерьмо жрать должен!
– Алёна, – вздыхает на том конце убелённый сединами и спокушный профессор, повидавший в своей жизни всякое, – Алёна, Вы не хотите выключить микрофон?
Вменить бесонюге комплекс неполноценности у Юли не получилось ввиду мягкости характера. Поэтому на следующий день эти дауны принялись изгонять его, окропляя квартиру святой водой. В процессе сего нехитрого ритуала брызгами прилетело и мне, после чего я обматерила всех присутствующих, включая потустороннюю сущность, настолько качественно и ядрёно, что та всё же уползла обратно в глубины тонкого мира, и меня поздравили с почином. По какому-то умопомрачительному стечению обстоятельств препода как раз в тот момент выкинуло из конференции из-за неполадок со связью.
Лица однокурсников видеть было неловко.
Один раз препод утратил понятие времени как концепт, и вместо одной скромной пары, отведённой нам расписанием, мы занимались три с половиной часа.
После этого на какую-то другую деятельность, кроме как замогильно реветь сто минут, лбом уперевшись в столешницу, я в принципе была не способна.
– В тебя чё, демон вселился, Тешина? – в комнату заглянул Алекс, привлечённый звуками беспросветных страданий и движимой жаждой блеснуть собственным остроумием.
– Он это сейчас серьёзно, да? – со вздохом уточнил Бафомет.
Ближе к концу недели Майоров решился на дефиле в семейниках в зоне покрытия моей вебки. Или у него у самого ума на это хватило, или он проспорил остальным экзорцистам-долбоёбам, этого я так и не выяснила. Все заценили его труханы.
После этого я клятвенно пообещала, что ещё одна такая выходка во время онлайн-занятий, и я прокляну весь шалман самым страшным проклятием, которое только сможет подсказать мне Бафомет. Герцогу эта идея понравилась, и его нешуточный энтузиазм на какое время экзорцистов угомонил. Но хватило их ненадолго.
В начале следующей недели ко мне в комнату робко заглянул Алекс, какой-то подозрительно воодушевлённый.
– Ты занята? – таинственно начал он, расплываясь в широкой улыбке. – Там это… Марина настойку на сливе сделала, бухать пойдешь?
Обнаружив что попал в поле обозрения моей вебки, он добросовестно и самоотверженно ринулся вон из комнаты, но влетел в дверной косяк и упал обратно.
На этом моменте я вежливо попрощалась с лектором, отключилась от трансляции и пошла на кухню пить настойку на сливе, потому что полномочия моих нервов на этом были окончены.
***
Я сидела на кровати спиной к окну. Ноут лежал на коленях и уже порядком нагрел их. Свет проникал в комнату золотой патокой, размазываясь по стенам и потолку. Если положить подбородок на подоконник, можно проследить, как он собирается по крышам в лужи и отражается рябью в оконных стёклах. Апрельские вечера уже напоминали о лете, хотя эта весна была не похожа на предыдущие.
Дверь приоткрылась, и в проёме появился какой-то весь такой тихий Майоров, что уже само по себе настораживало.
– У меня пара сейчас, – предупредила сходу, чтобы развеять ложные надежды. – Ну, через 5 минут.
– Я тихо, – скромно пообещал Юрец, усаживаясь под боком. – Они там в карты играют на того, кто будет на следующей неделе мыть посуду. Я с тобой посижу.
– Ладно, иди сюда. – Я убрала с колен ноутбук и вместо него положила Майоровскую голову, привлекая экзорциста к себе. Медленно погладила его, вздохнула. – Все за тебя переживают…
В ответ меня куснули молча, и я убрала руку, поудобнее настраивая ноут, потому что ссылка на семинар по рентгенологии уже блямкнула на почте. Надо было как-то организовать это так, чтобы в камеру попало только самое приличное и никаких экзорцистов.
Юра сначала лежал очень даже тихо, как хороший мальчик. И я всецело сосредоточилась на происходящем, успевая второй рукой гуглить недостающие ответы, когда где-то на пятнадцатой минуте почувствовала его ладонь у себя на бедре. Подумала, что, ну, наверное, нет, наверное, у него хватит совести. Но надежды эти были пустыми, как наш холодильник. Пришлось предупреждающе шлёпнуть его по руке, которая аккуратно поглаживала кожу под шортами, очень сильно отвлекая меня от рентгенологии и всего, что с ней связано. От всего вообще.
– Сколько времени примерно необходимо для темновой адаптации? – вопросил препод, пробегаясь глазами по списку присутствующих. – Алёна?