Как оказалось, Громов уже знал последние новости. У него сидел вернувшийся из Сеула Семен Овчинников, промышлявший извозом. Втроем обсуждать такие новости не стали, староста послал сынишку за справными мужиками, к которым прислушивались в общине. Ждать пришлось недолго. Похоже, новости о происходящем уже разошлись по общине, поэтому собрались все быстро.
Староста подождал, пока все соберутся и усядутся по лавкам. После чего кратко и четко, по-военному, рассказал все новости. Включая и переданные Андей сообщения от корейцев. Мужики задумались, переглядываясь и качая головами. Первым высказался диакон[12] Павел Диких.
— Неча пока людей тревожить и сход собирать. Ниппонцы далеко, пока до нас дойдут, мы тут и урожай собрать успеем. Там же, глядишь, и русская армия придет. Не так ли, Борис Михалыч?
— Если вспомнить, как мы совершали марши, — ответил староста, — то по меньшей мере месяца два у нас есть. Если только япошки солдат по морю не подвезут…
— На это флот есть, — успокаивающе прогудел уставщик Симеон Фролов. Пару лет назад отслуживший срок на береговой батарее, принадлежащей флоту и поэтому считавший себя знатоком морских дел. — Наш-от флот сильнее ихнего. Побояться ипошки сюда солдатиков вести, наши их зараз по дороге потопят.
Спорить никто не стал, чай не какие-нибудь сорванцы с улицы. Раз Симеон говорит о чем-то, значит знает. Да и Борису не верить — себя не уважать.
— Тогда так решим, — подвел итог Борис. — Сходку собирать не будем, зря мир тревожить не стоит. А мы всем объяснять будем, что пока спешки нет, да успокаивать самых нетерпеливых. А в воскресенье Симеон с кафедры всем объяснит. Решено?
— Решено! — дружно согласились «избранные мужи» и поторопились разойтись. У каждого свои дела и никто другой их не переделает.
На этом волнения по поводу русско-японской войны в Филипповке на время утихли. Но скоро на крестьян одна за другой обрушились печальные известия. Армия прислала пару — тройку кавалерийских бригад и бригаду сибирских стрелков. Причем стрелки всего лишь заняли оборону в Сеуле, а кавалеристы ушли навстречу неторопливо накатывающимся с юга японцам. Но даже не успевшему послужить в армии Кощиенко стало ясно, что удержать японцев от полного захвата Кореи наше командование не очень-то и надеется. Конница, она ведь для налетов да разведки хороша, о чем староста не раз рассказывал. Обороняться же пехота должна. А ее прислали мало, видно, как решил Анемподист, для блезиру. Царю доложить, что войска посланы и все… Таким умным оказался не только Кощиенко, но и жившие в Филипповке приказчики и купцы. Буквально за пару недель они съехали, заодно прихватив все свои товары, хранившиеся на складах. После этого наконец-то собрали сход. Но большинство отказалось бросать хозяйство. Решили только, что ополченцы выставят на всякий случай пост из двух человек на дороге в Сеул и будут заниматься по субботам и воскресеньям.
А потом пришли еще более ошеломляющие известия о поражениях русского флота и появлении японцев в Чемульпо, совсем рядом от Сеула и Филипповки. Вместе с этими известиями в деревне появилась полурота стрелков под командой поручика Гришина и прапорщика Сергеева. Сибиряки, как пояснил Анде Громов, представляли собой боковую заставу, охранявшую дорогу из Сеула от возможного налета японцев. Устроились они на одном из пустовавших купеческих участков. Офицеры с денщиками в доме, унтер-офицеры — в мезонине, в котором жила прислуга, а солдаты — на складе.
После таких новостей снова собрали сход общины. Но и теперь принять окончательное решение не удалось. Многих мужиков затиранили и подговорили бабы, не желающие бросать все нажитое трудом на поток и разграбление. Стоит уехать, тут не только японцы, корейцы местные все обнесут и к себе растащат, ходили разговоры по домам. Спорили долго, но в конце концов решили, что желающие могут уехать. Для охраны с ними отправили дюжину вооруженных ополченцев, а остальные принялись налаживать оборону. Подновили окопчики, вырытые еще во время прежних учений, наладили питание и охрану. Военные не вмешивались, лишь поручик иногда ходил и поглядывал за ополченцами. Да прапорщик Сергеев, которого звали на польский лад Станиславом, но с чисто русской фамилией и отчеством Сергеевич, вместе с фельдфебелем Мельником прошлись по линии обороны ополченцев, откровенно насмехаясь над окопчиками и трусостью крестьян-ополченцев. До драки не дошло только из-за привычного почтения к «их благородию». Но посматривали на эту парочку так, что прапорщик и его прихлебатель постарались побыстрее уйти к себе.
12
В общине старообрядцев в качестве церковнослужителей имелись: настоятель храма, диакон, уставщик и звонарь. Храма в поселке нет, только молельный дом, поэтому староста исполняет роль настоятеля.