– Вас, – сказала Кристина. – Но одного. Я удивилась тому, что с вами оказался Питер.
– Вы еще не видели кто со мной, когда… Ну хорошо. Похоже, что правды ни от вас, ни от господина Кейсера мне не услышать.
– Я не лгу!
– Пришло время, – продолжал Манн, – заканчивать, наконец, с этой историей. Вы хорошо знаете господина Ритвелда – он поздно ложится? По-моему, он сова…
Манн достал из кармана телефон, посмотрел на дисплей – за последние два часа было зафиксировано шесть звонков, но звуковой сигнал Манн выключил, когда входил в дом Койпера, и всем звонившим отвечал автоответчик. Нажав несколько кнопок, Манн убедился в том, в чем и так был уверен. Выбрав в памяти аппарата номер мобильника Ритвелда, детектив поднес трубку к уху. Кейсер не смотрел в его сторону, он не отрывал взгляда от Кристины, будто ожидал с ее стороны непредсказуемых поступков, а журналистка сидела, прикрыв веки и думая о чем-то своем. В трубке раздавались долгие гудки – похоже, художник все-таки отправился спать. Или… Ритвелд мог не захотеть отвечать на звонок Манна, он же видел, кто к нему пробивался.
– Господи, – сказал, наконец, хриплый голос художника, – я вас умоляю… Тиль, вы не могли найти другое время?
– Я вас разбудил? – с иронией спросил Манн. Он был уверен, что Ритвелд не спал.
– Именно, – сказал художник. – Вы хотите сказать, что знаете, кто убил Альберта?
– Я хочу сказать, что нам нужно поговорить. Где вас можно найти?
– Сейчас?
– Сейчас. Мы можем приехать к вам в мастерскую через двадцать минут.
– Мы? – переспросил художник. – Со старшим инспектором Мейденом?
– Нет. Так мы едем?
– Ну… Хорошо. Я буду.
Ехать к Ритвелду Кейсер отказался наотрез, и Манн отпустил издателя домой – да и как он мог заставить его делать то, чего тот делать не хотел? К тому же, пользы от его присутствия Манн не представлял – разве что как источник эмоционального давления. «Я вас видел!» «Что за чушь вы рассказываете?» «Вы явились к Альберту на моих глазах!» «Да я спал у себя дома»… Бессмысленно.
– Зачем вы его отпустили? – спросила Кристина, когда автомобиль Кейсера скрылся за поворотом улицы Бреинстраат.
– Потому что хотел побыть с вами наедине, – улыбнулся Манн и взял девушку под руку. Он думал, что Кристина рассердится и отберет руку или каким-нибудь иным способом выразит свое неудовольствие, но она прижалась к нему теснее, обхватила его пальцы своей теплой ладонью и сказала таким тоном, будто они были знакомы целую вечность, и то, что между ними сейчас происходило, ожидалось ею давно и с нетерпением:
– Почему вы не сказали об этом сразу, в кафе?
– В кафе… – тогда у Манна и мысли не возникло о том, чтобы пригласить Кристину куда-нибудь, сидеть напротив нее, смотреть в глаза, и уж тем более не было мысли поцеловать ее в губы, крепко, так, чтобы перехватило дыхание, – тогда, – сказал Манн, – рядом была Эльза, а это такой источник и передатчик информации…
– Двусторонний? – осведомилась Кристина. – Или только в вашем направлении?
– Боюсь, что многосторонний. Мне, как начальнику, перепадает больше, конечно, и на этой разнице я часто делал важные заключения.
– Может, тогда поедем не к Ритвелду – чего вы от него хотите в первом часу ночи? – а ко мне? Хороший кофе гарантирую, беседы об искусстве тоже, а остальное – как получится.
– С удовольствием, – сказал Манн, открывая правую дверцу машины и помогая Кристине усесться, – после разговора с Ритвелдом поеду к вам и расслаблюсь так, как никогда в жизни. А сейчас надо все-таки закончить дело. Можно, я сяду за руль?
Он обошел машину, сел на место водителя и включил двигатель.
– Вы что же, как и Кейсер, считаете, что Христиан убил Альберта? – недоверчиво спросила Кристина. – Это полный бред – то, что он рассказал. Призраки, отравленные капсулы…
– Картины, изменившиеся за семь лет хранения… – продолжил Манн. Улицы Амстердама были пустынны, но детектив все равно ехал медленно, так он привык, в городе он никогда не разгонялся даже до пятидесяти километров, а сейчас ему было так хорошо рядом с этой женщиной, ее духами, ее низким голосом.
– Картины действительно изменились, это я вам, как профессионал говорю! Потому я и была уверена – как все, – что Ритвелд нарисовал копии по памяти. А бестелесный дух, ниоткуда возникающий… Это, простите… Почему тогда капсула с ядом оказалась материальной?