Я повернул прицел наводчика и увидел, как Ломский и Нирман на своем L-59 «Гроншив» изо всех сил пытались разнести базу 50-мм пушкой броневика. В Башне Львов было четыре большие дыры, сделанные взрывами. Мужчины и женщины-террористы в панике бегали туда-сюда. К западу от Башни снаряд Ломского и Ниермана взорвал свалку с горючим, и пламя, окутанное маслянистым черным дымом, вырвалось на сотню футов в раннее вечернее небо, испортив то, что выглядело бы красивым закатом.
Но Ломский и Ниерман были далеко не в безопасности. ОАС использовали другие броневики, чтобы остановить их, даже несколько бронетранспортеров пытались их сбить. Внезапно раздался ужасный звук грохота о одну сторону танка, который на мгновение заставил наши чувства закружиться и заставить меня почувствовать, что я внутри стального барабана и что кто-то ударил по нему кувалдой.
Лев Виманн, вытащив из пушки пустую гильзу и вставив новый снаряд, захлопнул затвор и заблокировал кулачковый рычаг. «Какой-то идиот в одном из броневиков ударил нас пятидесяти миллиметровым снарядом. Дурак должен знать, что пятьдесят милов не могут даже поцарапать нас. Толщина панелей Т-54 составляет двести милей. Башня и глясисы. броня двести тридцать мил. Нас не остановит ничто меньше, чем снаряд в сто мил ».
Я почувствовал, как большой танк поворачивает на северо-запад, когда по внутренней связи раздался голос Ризенберга: «Картер, я собираюсь двинуться вперед. Попытайся достать броневики и машины».
«Это то, что я имел в виду», - сказал я. Я смотрел в прицел и слушал, как крутятся колеса тележки и грохочут гусеницы. Я поймал броневик в «V» и нажал кнопку стрельбы. Ревнула большая пушка, и L-59 «Гроншив» превратился в шар горящего металла, который метался вверх и вниз на струях горячего воздуха, как внутри доменной печи.
Справа от меня раздался громкий лязг. Вайман резко открыл горячий затвор, и использованная гильза упала на пол. Снова лязг, когда он вставил новый снаряд и запер затвор. Ему не нужно было сообщать мне, когда в камере был снаряд. Пистолет не стрелял без блокировки кулачкового рычага.
Мои руки вращали азимутальное колесо и рычаг управления поворотом, я смотрел в перископ.
также служивший для прицела. На момент. Поворачивать башню не пришлось, потому что у орудия был четырнадцатидюймовый поворот влево и вправо, причем движения не зависели от башни.
На этот раз я снес БТР. Взревела 100-мм пушка; Раздался громкий шум, и БТР разлетелся. Огромные куски разорванного металла и обгоревшие части тел взлетали вверх и падали в большом радиусе, большая часть которого падала на другие танки.
Я видел в прицел, что двум БТР и трем броневикам удалось окружить Ломского и L-59 Гроншив Нирмана. Я поспешно нацелился на одну из бронемашин и одновременно нажал кнопку стрельбы, и три вражеских Гроншива с пушками, выстроившимися в линию на Ломского и Нермана, открыли огонь в унисон. Три снаряда попали в борт машины всего в секундах друг от друга; на этот раз под сосредоточенной мощью трех снарядов обрушилась броня Ломского и крепости Нирмана на колесах. Машина взорвалась с чудовищным грохотом, стальные пластины, двигатель и резиновые шины разлетелись во все стороны. Я видел, как тела Мартина Ломского и Карла Нирмана подбрасывались в воздух, а затем падали, как сломанные куклы, на раскиданные внизу горящие обломки.
Бенни Соломон крикнул с кресла командира: «Картер, одна из бронемашин направляется к зданию, в котором мы были заключены. Вы его видите?»
Я этого не сделал, но, перемещая 100-мм пушку, я очень ясно видел два бронетранспортера, которые помогли убить Ломского и Нирмана. Я очень быстро покрутил колесо подъема, дождался образца сетки, получил его и нажал кнопку. Огромное орудие прогремело, бронебойный снаряд вылетел из ствола по плоской траектории и врезался в БТР посередине. Мгновение спустя произошел мощный взрыв, который превратился в гигантскую вспышку огня и силы, отбросившую тела и куски доспехов, упавших в небеса. Задняя часть БТР должна была быть заполнена полным комплиментом мужчин, потому что несколько десятков тел упали на землю, их рваная одежда пылала.
Другой БТР быстро покатился на восток, прежде чем я успел навести на него дуло орудия. Я собирался повернуть башню и искать новую цель, как внезапно танк слегка наклонился вверх, и колеса тележки начали подниматься и опускаться на своих концентрических пружинах. Мы что-то двигались, перекатывались через что-то большое. Затем танк наклонился и упал, очень слегка подпрыгивая на торсионных пружинах.