Танк с грохотом рванул к огромной черной палатке, которая единственная уцелела. Я встал с кресла наводчика и жестом приказал Бену Соломону занять место.
«Картер, тебе лучше взять это», - сказал Лев Виманн и вручил мне 9-миллиметровый пистолет Хеклера и Коха, который он забрал ранее у убитого террориста. «Он полностью заряжен».
Я засунул H&K за пояс, поднялся по короткой лестнице, прикрепленной к скобе платформы, и толкнул внутрь рычаг, открывавший люк над командирской башенкой, с правой стороны башни. Люк открылся, и я почувствовал запах горящей ткани, козьей шкуры и человеческого мяса.
Я осторожно высунул голову над краем люка и огляделся. Несмотря на разрушения, я видел, как мужчины и женщины метались взад и вперед, бегая от одной кучи обломков к другой. Рисенберг продолжал вести танк к палатке штаба, хотя я не ожидал, что «Ястреб» и другие будут ждать меня.
Я поднялся на платформу повыше, притянул к себе ДШК и открыл огонь, рев большой пулемет. Время от времени раздавались кричащие рикошеты, когда пули попадали рядом со мной в турель, доказывая, что я стал целью.
Внезапно два партизана ОАС - одна женщина - выскочили всего в тридцати футах справа от насыпи, оба под таким углом, что ни одна из наших пулеметов не могла добраться до них. Я инстинктивно пригнулся, когда мужчина бросил гранату, а женщина с развевающимися длинными черными волосами запустила очередь из АК-47. Граната не выдержала и разорвалась о правые защитные пластины. Посыпались осколки, несколько осколков покусали мою щеку. В противном случае я не пострадал. Я снял H&K с ремня, выключил предохранитель и перегнулся через правый край люка. Мужчина и женщина упали на землю, как только мужчина бросил гранату. Теперь они с трудом поднимались на ноги, обе легкие цели для H&K. Мужчина, грудь которого была украшена тремя дырами, вскрикнул и упал навзничь. Женщина, с ужасом на лице, изо всех сил пыталась поднять автомат, но она поймала пулю между грудей и еще одну в горле, и она упала рядом с мужчиной.
Рисенберг развернул танк и за несколько минут вывел Т-54 на двадцать пять футов от передней части палатки Караме. Столбы справа были оторваны, а козьи шкуры лежали на земле. Остальная часть палатки была цела и, насколько я мог видеть, не испорчена пулевыми отверстиями.
Я схватился за направляющую рукоятку ДШК и нажал на курок. Ничего не произошло. Либо у меня кончились патроны, либо эта проклятая штука заклинила. Я задумался на мгновение. Из палатки не было произведено ни единого выстрела. Было ли оно пусто? Я собирался вылезти из люка и соскользнуть вниз по задней части башни, когда, почувствовав рывок левой ноги, я посмотрел вниз и увидел, что Бен Соломон смотрит на меня.
«Подожди. Картер. Я пойду с тобой. Нет смысла делать это одному».
Благодарен за помощь, я
не стал спорить с ним. Я вылез из люка, и Соломон последовал за ним с пистолетом-пулеметом «Маузер Ред-9» в руке. Мы опустили корму башни, поспешно поползли по раскаленным решеткам трансмиссии и двигателя и упали на землю.
«Я думаю, что мы атакуем пустое пространство», - сказал Соломон. «В этой палатке никого нет. Аль-Хурия был бы сумасшедшим, если бы остался там и ждал нас. Он псих, но не дурак».
"Мы узнаем через мгновение. Вы готовы?"
Соломон кивнул.
«Тогда давай сделаем это».
Глава одиннадцатая
Мы с Соломоном заскочили в палатку. Мы зигзагами прошли через широкий главный вход, двинулись влево и прыгнули за ящик, достаточно большой, чтобы в нем поместился холодильник. Несколько мгновений мы ждали, пока наши глаза привыкнут к полумраку. Снаружи были сумерки; внутри палатки было почти темно. К тому времени, как мы поняли, что прыгнули в гнездо террористов, было уже поздно возвращаться. Они напали на нас со всех сторон, и мы могли только предположить, что они спрятались под ковриками и подготовились, когда услышали приближение танка. Проклятье Караме. Он так задумал. Он предполагал, что я вернусь в палатку в поисках его.
Я убил двух террористов из H&K, и Соломон застрелил еще двоих - одной из его жертв была женщина - прежде, чем они оказались вокруг нас. Семь или восемь, может, девять или десять, один из них шипит: «Аль-Хурия хочет их живыми».
Двое самых близких ко мне сирийца, молодые и сложенные как бочонки, ворвались вперед, размахивая кулаками, похожими на окорока. Я ударил одного человека костяшкой пальцев между глаз; он был без сознания и упал, прежде чем успел моргнуть. Я позволил второму нападавшему получить апа-ко-ся, мой большой и указательный пальцы вонзились ему в горло, ужасный удар раздавил левую и правую яремные вены. Я был уверен в повреждении, потому что знаю, что я могу делать с Годзю-рю каратэ.