Мы также заметили, что арройо больше не было. В то время как слева от нас были огромные плиты из гранита и базальта и гребни из полированного, как мрамор, известняка, а справа - только длинный склон из бугристого песчаника.
«Посмотрите направо, - сказал я Рисенбергу. "Этот наклон дает вам какие-нибудь идеи?"
"Что у тебя на уме, Картер?"
«Как ты думаешь, насколько далеко от нас впереди Караме?»
«Три или четыре мили. Ему пришлось пройти то же самое, что и нам».
«Я думаю, что мы можем подъехать и пересечь склон», - сказал я. «Если повезет, мы можем выйти впереди Караме или сразу за ним».
Рисенберг вскинул подбородок. «Мы бы рискнули, Картер. Насколько нам известно, на противоположной стороне может быть пропасть. Мы даже можем попасть в такое место, где не сможем развернуться. Тогда что?»
«Я говорю, что стоит попробовать», - упрямо сказал я. «У БТР полный привод, и склон не такой крутой».
«Я говорю, что мы оба чокнутые, но я должен согласиться. Ястреб не ожидает такого шага, и он может дать нам преимущество. Расскажите остальным».
Я повернулся на сиденье к открытому люку между водительским отсеком и задней частью кузова. «Держись там, сзади», - крикнул я. «Мы идем вверх по склону».
Рисенберг остановил бронетранспортер, переключил передачи и попятился от склона как можно дальше. Он снова переключил передачу и направился к склону, затем нажал на педаль газа, и огромное транспортное средство взмыло вверх, двигатель работал от этого усилия, огромные шины царапались о шероховатую поверхность камня. Бронетранспортер подпрыгивал и иногда падал; затем он снова поднимался и опускался, или мы оказывались наклоненными либо влево, либо вправо, временами опасно. В конце концов, однако, мы оказались на вершине и на вершине.
Рисенберг выключил двигатель, и мы посмотрели вперед. Сзади Чам Эловиц крикнул: «Черт побери! Сколько еще из этого нам придется пройти?»
В ярком лунном свете мы увидели, что перед нами около двух миль пересеченной местности с чудовищной естественной террасой, на которой возвышались холмы разных размеров и форм. Это место действительно было Бробдингнагианским садом скульптур, созданных многовековыми ветрами; купаясь в белом сиянии луны, это было жутко. И хотя я хотел Мохаммеда Караме по профессиональным причинам и Мириам Камель по личным причинам, я не хотел, чтобы мы застряли здесь у скал. Бронетранспортер был нашим единственным средством побега в Иорданию.
«Луна очень яркая, - сказал я, - но как вы думаете, мы можем идти вперед, не зажигая света».
«Когда наши фары были включены, они могли заметить лучи задолго до того, как услышали двигатель», - сказал Ризенберг. «Во всяком случае, лунного света более чем достаточно».
«Я должен отдать должное Ризенбергу; он был чертовски отличным водителем. Тщательно и умело он водил носитель по скалам, почти постоянно переключая передачи… борясь с рулем… его ноги перенапрягались на педалях сцепления и газа. Иногда ему приходилось это делать. замедлиться почти до полной остановки; он ни разу не мог двигаться быстрее, чем пятнадцать миль в час. Поездка на американских горках была мягкой по сравнению с взлетами и падениями, которые совершал авианосец, его огромные пружины стонали. Полдюжины раз один из передних колеса соскальзывали в углубление или большую трещину, и Рисенбергу приходилось запускать двигатель, чтобы освободить резину, крича о голый гранит или камень, покрытый мергелем. В других случаях он врезался большим буксирным крюком прямо в конструкции из туфа в форме поганки. камень, высотой не более пяти футов, крошивший их, как будто они были сделаны из талька.
В конце концов мы подошли к концу холма, что стало очевидно, когда мы увидели вдали обрыв, а за обрывом - пустое пространство. Рисенберг осторожно остановил БТР в пятидесяти футах от края. Затем мы с ним вышли, поспешили к краю и посмотрели вниз. Трое мужчин сзади спрыгнули и подошли к краю, мы пятеро с облегчением обнаружили, что мы смотрим вниз по склону, но один из них был очень наклонен очень круто.
Я правильно угадал. Пройдя через холм вместо того, чтобы объезжать по дороге, мы догнали Мохаммеда Башира Карамеха. Его бронетранспортер, двигавшийся прямо на юг, находился всего в полумиле от него.
"Мы можем спуститься туда?" - спросил Лев Виманн. "Склон мне кажется чертовски крутым!"
Рисенберг похлопал его по спине. «Не волнуйся, Лев. Если мы этого не сделаем, ты узнаешь об этом, когда мы начнем скользить, и БТР рухнет на нас».
Мы вернулись в БТР, и Рисенберг запустил двигатель. Он медленно подъехал к краю, дал двигателю немного больше газа и переключил передачи. Передние колеса продолжали катиться прямо вперед, пока не перевалили через край, и машину толкали вперед только задние колеса. В самую последнюю секунду Рисенберг переключился на нейтраль. Перевозчик остановился, пять футов водительского отсека торчали прямо через край.