Последовала вторая очередь, этот выстрел по Рисенбергу, который пригнулся и испустил крик, вой боли. Был он мертв или только ранен? Я не знал. Я не осмелился позвать его.
Я был уверен, что Караме, Мириам и Ахмед Камель были впереди меня, спрятанные где-то в скалах. Я напряг глаза в ярком лунном свете. Могли ли за мной прятаться какие-то SLA? Если и были, я их не видел. Если бы было, они меня не видели, а то бы стреляли. Может быть, нас осталось только четверо - только я, Караме и двое Камелей?
Оставшись только Вильгельминой и Хьюго, я начал ползать, следуя маршрутом по гранитной плите, которая постепенно изгибалась в общем направлении моей жертвы.
Медленно и осторожно, чтобы не мешать рыхлому гравию, я продвинулся вперед еще на двадцать футов, гадая, движутся ли остальные трое в противоположном направлении. Я остановился и прислушался. Я не мог быть уверен, но мне показалось, что справа от меня упал свободный камень. Я оглянулся. Ничего.
Я слегка приподнялся и посмотрел направо. В пятнадцати футах от меня стояли Мохаммед Караме, Ахмед Камель и Мириам Камель… их спиной ко мне, все трое ползли вперед на четвереньках.
Я мог стрелять из-за крошечной гранитной стены. Но я не хотел рисковать, что в течение этих нескольких секунд один из них может заползти за камень и уйти от моей линии огня. Вильгельмина была очень умелой, но она не могла сравниться с их автоматическим оружием.
Я вскочил, обогнул гребень и поднял Вильгельмину. Услышав меня, все трое развернулись, на их лицах вспыхнула тревога. Я произвел два выстрела, прицелившись в Караме, который среагировал с поразительной скоростью, как и Ахмед Камель. Я знал, как работают их умы, потому что в подобных условиях я использовал бы ту же логику выживания. Зная, что у них не было времени стрелять в течение этой небольшой секунды после бритья, они дернулись в сторону. Только Мириам попыталась развернуться.
По глупости она вскочила на ноги и попыталась направить на меня автомат АК-47. У меня не было времени повернуть к ней морду Вильгельмины. Вместо этого я использовал Хьюго в броске, подбрасывая его за ручку. Мириам закричала, уронила АК-47, на мгновение посмотрела на меня, и ее руки тряслись к рукоятке Хьюго, торчащей чуть выше пряжки ее ремня. Она упала на колени, затем упала назад, ее тело слегка дергалось.
Я знал, что не могу рискнуть снимать это с Мохаммедом Караме и Ахмедом Камелем; не с автоматами. Руководствуясь чистым инстинктом, я нырнул за двумя мужчинами, когда они вскочили и попытались сосредоточиться на мне.
Имея небольшое преимущество, я нанес удар с разворота на рычащего Ахмеда Камеля. Моя нога соединяется
с нижней частью его пистолета-пулемета ППС-46 и послал его назад над его головой. Таким же быстрым движением я нажал на спусковой крючок Вильгельмины, всадил 9-миллиметровое отверстие в грудь Камеля и схватил длинный ствол советского пистолета-пулемета Караме ППС-44. Зная, что одной рукой я не справлюсь, я позволил Вильгельмине упасть на землю и попытался ударить его коленом в пах.
Очень быстро для крупного человека, он выгнулся назад, уклонившись от моего колена, и попытался сбить меня с толку и вырвать дуло автомата из моей руки. Я положил левую руку на оружие, мои пальцы сомкнулись на верхней планке стального ложа, и сильно ударил его ногой.
Он вскрикнул от ярости и боли, и на мгновение мы уставились друг на друга. Караме больше не был ухоженным лидером Сирийской освободительной армии. Его усы и длинные бакенбарды были грязными; его маслянистые черные волосы были похожи на птичье гнездо, а его щеки были покрыты запекшейся кровью из-за попадания каменной крошки. Его глаза, очень живые, светились ненавистью самого ада.
Я был чертовски обеспокоен. Он был сильнее меня и не выглядел слабее. Во всяком случае, его отчаяние и ненависть ко мне придавали ему дополнительные силы. Я даже не мечтал иметь власть буквально вывернуть пистолет-пулемет у него из рук. Единственным моим шансом было применить превосходное ноу-хау - или умереть.
Караме предоставил мне возможность, когда немного подвинул левую ногу вперед.
Она у меня была! По-прежнему держась за PPS-44 обеими руками, я слегка повернулся, пока моя левая сторона не оказалась лицом к лицу с Караме. Я отпустил PPS-44, схватил его правую руку и дернул вперед и назад, заставив его наклониться вправо от его линии тяжести. Пойманный врасплох, он не успел отдернуть руку, чтобы попытаться направить автомат на меня.
Я поднял правую ногу, прижал ее к его правому колену, как точку опоры, снова схватил автомат и толкнул его вверх вправо, зная, что он не посмеет отпустить. Когда он сделал последнюю отчаянную попытку повернуть дуло в мою сторону, я схватил его правую руку обеими руками и завершил бросок. С диким криком ярости и удивления Караме развернулся и с глухим стуком приземлился на спину.