Комплект снарядов к 45-мм пушке составлял 172–188 артвыстрелов, а в танке с радиостанцией — 132–146 артвыстрелов.
Максимальная расчетная скорость на гусеницах достигала 53,4 км/ч, а на колесном ходу 73 км/ч. После установки нового советского дизельного двигателя «В-2» скорость танка «БТ-7М» (так его назвали после модернизации) возросла до 62 км/ч на гусеницах и до 86 км/ч на колесном ходу.
Конструированием таких танков занимались также и в Швеции, Чехословакии, США, Англии и Франции. Из зарубежных стран первыми в постройке колесно-гусеничных танков были чешские конструкторы, однако позднее в Швеции была создана значительно более удачная машина «ландсверк-30».
На вооружении советских бронетанковых войск находился и другой легкий танк — «Т-26».
В первоначальном варианте 1931 года он имел две башни с пулеметами, так как был предназначен только для сопровождения пехоты. Последним объясняется и сравнительно невысокая скорость танка — всего 30 км/ч.
Однако боевой опыт применения этих танков на озере Хасан, на Халхин-Голе показал, что танк поддержки пехоты тоже должен иметь пушечное вооружение для подавления пулеметных точек, уничтожения артиллерийских орудий и танков противника. Вскоре производство двухбашенных танков заменили выпуском однобашенных с 45-мм орудием и одним пулеметом. Эти танки имели вес 9,4 т, бортовую броню 1 5 мм.
Как и на «БТ-7», на части танков «Т-26» пытались установить 76-мм орудия, однако такой вариант вооружения оказался неудачным: пушка была слишком тяжела для легкого танка.
В 1937 году «Т-26» модернизировали: установили коническую башню с зенитным пулеметом и пулеметом в кормовой нише.
Эти танки сразу вывели бронетанковые войска в первую шеренгу Вооруженных Сил.
По популярности танкистов тех лет можно было сравнить только с летчиками. Редко кто не оглядывался, встретив на улицах города офицера-танкиста, отличавшегося от других военных белоснежной сорочкой, черным галстуком под темно-серым мундиром с бархатными петлицами и новой золотистой танковой эмблемой на них.
Форма танкистов 30-х годов.
Страна понимала — труд танкиста тяжел, но нужен и благороден. Поэтому и окружали их таким теплом и заботой.
Но отличались они не только белизной воротничков.
В песне «Три танкиста» слова «экипаж машины боевой» повторяются не один раз.
Ведь именно от спайки, дружбы, взаимопонимания этого маленького воинского коллектива зависит успех действий танка.
Особенно это было важно тогда, когда на наших первых танках не было переговорного устройства.
В грохочущей башне не всегда различишь слова команд и сигналов. Но эти ребята, с полуслова научившиеся понимать друг друга в жизни, и здесь, в танке, отлично объясняются между собой.
Короткий толчок в плечо — механик-водитель останавливает танк для стрельбы с места.
Почти не отрываясь от прицела, обменялся командир взглядом с башнером — и тот, лязгнув затвором, загоняет новый снаряд в казенник.
Здесь, среди приборов и механизмов танка, грохота орудия и дробного стука пулемета, всем всего поровну — и офицеру и солдату. У каждого свое дело, и каждое дело делают все вместе. И потом, открыв люки, сидя на башне остывающего после атаки танка, они закурят все вместе от одной спички. Разве могли усидеть эти ребята в казармах, когда летом 1936 года в далекой Испании фашисты, подстрекаемые Гитлером и Муссолини, подняли контрреволюционный мятеж?
Выпускник Академии бронетанковых войск А. Ветров, лейтенант С. Лапутин, механик-водитель В. Новиков, инженер-танкист Н. Алымов и еще большое число танкистов подали командованию рапорты с просьбой направить их добровольцами в Испанию. «Грасиас, камарадас!» — обращались к советским танкистам дети, старики, женщины на улицах Мадрида.
«Грасиас, камарадас!» — проникновенно, с чувством глубокой благодарности сказала однажды, обращаясь к воинам интернационального танкового полка, основу которого составляли советские танкисты, прибывшие со своими танками «БТ-5», Долорес Ибаррури. Слова «грасиас, камарадас» означают «спасибо, товарищи».