Тускло тлеет лампочка. Не различить лиц товарищей, хотя они совсем рядом, каждого можно достать рукой, слышно неровное дыхание. Снизу все прибывает вода.
— Может, попробовать включить помпу? — предложил Кузякин.
— Действуйте, — утвердительно кивнул Дружинин.
К счастью, наружное отверстие помпы оставалось открытым, крышку, как оказалось, сорвало. Механик-водитель погрузился в холодную зловещую болотную воду. Помпа заработала. Она еле поспевала откачивать воду.
— Нужно сохранить документы, комсомольские билеты, — забеспокоился наводчик рядовой Леонид Пургин.
Документы собрали и положили на ограждение пушки. Там надежнее. Оставалось ждать…
Ждут. Четверо парней. Им всем по девятнадцать. Комсомольцы. Сержант Юрий Дружинин — москвич. Работал после техникума в одном из научно-исследовательских институтов. Наводчик Леонид Пургин— горьковчанин, с рабочей закваской. Кончил 10 классов средней школы, потом работал слесарем на заводе. Слесарил и москвич Сергей Кузякин после десятилетки, пока не призвали в армию. Заряжающий Алексей Феофилактов — тоже москвич. Окончил среднюю школу и трудился на заводе токарем.
Попав в тяжелейшую обстановку, они не потеряли присутствия духа, думали не только о себе, заботились друг о друге. Когда совсем трудно стало дышать и одному из товарищей сделалось плохо, трое остальных поспешили к нему на помощь.
От кислородного голодания кружилась голова, звенело в ушах, руки и ноги были словно ватные. Все-таки эти трое невероятным усилием воли заставили себя двигаться: ведь товарищу еще хуже. И они, расстелив шинели на ограждении пушки, положили туда совсем ослабевшего товарища, оказали ему помощь, привели в сознание.
Словом, действовали так, как в настоящем бою. Примечательно, что у всех четырех ребят отцы сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Не раз слышали сыновья их взволнованные рассказы о жарких боях, о крепкой фронтовой дружбе. И сейчас вели себя так, как велели им отцы, как учили их командиры.
Придало всем силы то обстоятельство, что наконец-то через час удалось установить связь с командиром батальона. Майор Андреев передал экипажу, что все воины стараются им помочь, расчищают площадку, где затонул танк, рассказал об обстановке, дал несколько ценных советов, как вести себя в танке.
— Скоро вытащим вас, — сообщил он.
А на поверхности товарищи работали в полную силу. Одни копали, разрубая коренья, другие вычерпывали кто чем мог болотную жижу. Один за другим, обвязавшись веревками, уходили под воду смельчаки, подолгу оставались под слоем ила, руками разрывали коренья, все ближе и ближе приближаясь к танку.
Прошло два часа. Все тяжелее и тяжелее дышать в танке. Хорошо, что аккумуляторы были надежно загерметизированы и связь работала безотказно. И майор старался как мог приободрить танкистов.
— Подберитесь к баллонам со сжатым воздухом и немного стравите его, — посоветовал он.
Дышать после этого стало легче, но усиливалось давление, поплыл металлический звон в ушах.
С большим трудом пробились воины к затонувшей машине, набросили серьгу троса на крюк. Взревели моторы четырех танков. И наконец затонувшая машина появилась на поверхности. Вмиг открыты люки. Спасенных подхватили горячие, добрые, дружеские руки. Четыре часа пятнадцать минут пробыли воины в глубокой трясине. Выдержала броня, выдержало мужество советских воинов.
Несколько дней провели Дружинин, Кузякин, Пургин, Феофилактов в госпитале. Восстановили силы и вернулись в строй. Тут подоспели ответственные тактические учения. Сегодня экипаж впервые после того памятного случая идет под воду.
Майор Андреев, закончив рекогносцировку, вернулся к танкистам в район сосредоточения. Экипажи хлопотали у своих машин, готовя их к переправе.
Майор направился к боевой машине под номером 324, спросил у экипажа:
— Как самочувствие?
— Отличное! — ответили воины хором. — Разрешите нам первыми идти под воду?
— Хорошо, — улыбнулся тот. — Разрешаю!
Час спустя танк шел по дну полноводной реки. Спокойно действовали члены экипажа. Они твердо верили в замечательные возможности отечественной техники и в свои силы.
