– Ты спишь? – спросила Елена.
– Сплю, – ответил Девяткин, продолжая разглядывать потолок.
– Когда ты вернешься?
– Кто, я? – переспросил Девяткин, будто в комнате кроме него находился ещё кто-то, третий. – Через недельку.
– Зачем ты едешь в Москву?
– По делу.
– По какому делу?
– Слушай, у нас что, вечер вопросов и ответов?
Девяткин отвернулся к стене. Решено, в душ он не идет. И отмечаться на прощание не будет. Лена потерпит недельку. А если невтерпеж, если похоть одолела, пусть гульнет. Звонок в прихожей раздался так неожиданно, что Девяткин вздрогнул.
– Кто это? – спросила Лена.
– Может, твой бывший муж, – предположил Девяткин. – В очередной раз предложит тебе вернуться.
– Серьезно, кто это?
На этот раз он не ответил. Слез с дивана, вытянув вперед руку, шлепая по полу босыми ногами, дошел до стены и включил свет. Новый звонок, длинный и требовательный. Натянув на себя майку, Девяткин вышел в прихожую, заглянул в глазок. С той стороны порога незнакомая пожилая женщина. Девяткин крутанул замок, распахнул дверь. Не здороваясь, женщина полезла висящую на плече почтовую сумку, протянула Девяткину сложенный вчетверо листок.
– Срочная телеграмма.
Почтальон раскрыла регистрационную тетрадь, Девяткин расписался огрызком карандаша. Закрыв дверь, развернул листок и прочитал текст. «Навстречу мне, как баржи каравана, столетья поплывут из темноты. С чувством жму твою дружескую ногу. Леонид Тимонин». Телеграмма отправлена сегодня из подмосковного Сергиева Посада.
От неожиданности Девяткин опустился на табурет. Леня, вот он и объявился, вот и нашелся. Но какие баржи? И навстречу кому они поплывут?
Девяткин потянулся к телефону, набрал номер квартиры Леонида Тимонина. Ирина Павловна взяла трубку после третьего звонка.
– Простите, я не поздно? – Девяткин мял в руках телеграмму.
– Нет, нет, я жду вашего звонка. Вы взяли билет?
– Взял, – Девяткин назвал поезд и вагон. – А от Лени нет известий? Ни звонка, ни телеграммы не поступало?
– К, сожалению, нет, – Ирина Павловна кашлянула. – Если бы Леня дал о себе знать, я бы с вами немедленно связалась.
– Понятно. Это я так спросил, на всякий случай. Спокойной ночи.
– Спокойной. Водитель машины вас встретит.
Ирине Павловне лучше не знать об этом маразматическом послании, – решил Девяткин. В эту минуту он не мог объяснить себе, почему не рассказал жене Тимонина о телеграмме. Интуиция сказала – молчи. И он смолчал, потому что привык слушаться внутреннего голоса.
Но какие же баржи поплывут навстречу Лене Тимонину? Нет, поплывут вовсе не баржи, а столетья. Как это? Совсем он отупел от жары. Это же строчка из стихотворения Пастернака, из «Доктора Живаго». Но зачем стихотворение нужно дробить на строки и отбивать эти строки телеграммами? И при чем тут дружеская нога, которую жмет Леня? Чушь какая.
Девяткин решил, что задать себе безответные вопросы и сломать над ними голову он всегда успеет. А сейчас, поскольку он встал и согнал с себя дремоту, нужно сходить в душ и доставить женщине удовольствие.
Все– таки понедельник день трудный.
Вечером того же дня Зинаида Львовна Курляева, стройная женщина средних лет, подъехала на такси к гостинице «Интурист». Она думала, что спешит в ресторан. Но на самом деле опаздывала на встречу с большими неприятностями.
Курляева посещала это заведение словно по расписанию, один раз в неделю, по понедельникам в десять часов вечера. В ресторане она искала встреч с достойными представителями мужского пола. Но, несмотря на женскую настойчивость, эти поиски пока не увенчались полным успехом.
Курляева не была легкомысленной особой и знакомилась с мужчинами вовсе не из корысти. Ей, человеку материально независимому, свободному от брачных уз, принадлежали три коммерческие палатки в центре города и большой павильон на оптовом рынке. Зинаида Львовна не бедствовала. В ресторане «Интуриста» она хотела встретить серьезного, обеспеченного мужчину. А по большому счету, свою судьбу. Стосковалась она по простому женскому счастью, крепкому и сытному, как кусок копченой колбасы.
Вот и сегодня ровно в десять Зинаида Львовна была на месте. Она внимательно оглядела себя в высокое зеркало. Может, причиной тому ресторанный полумрак, но выглядит она недурственно, даже молодо. Лицо загорелое, а темное платье с короткими рукавами стройнит. Женщина поправила высокую прическу. Нет, и все-таки крест на себе ставить рано.
Возможно, для дискотеки она старовата. Третьяковская галерея и Пушкинский музей сами собой отпадают. Туда ходят только дремучие провинциалы и нищие эстеты. Ни бедных эстетов, ни провинциалов Зинаида Львовна не желала. Возраст не позволяет размениваться на подобные сомнительные варианты. Иностранцы тоже не привлекают внимания. Уже пару раз с ними накалывалась. С виду прикинутые и лощеные, а под дорогими тряпками одна гнилая труха. И по-русски ни бе, ни ме.
Вообще же, за хорошим мужиком необязательно в Москву ездить. Сергиев Посад – туристическая мека. Среди приезжих попадаются вполне приличные состоятельные господа. А ресторан подходящее место для знакомств. Курляева последний раз глянула в зеркало, вошла в зал и заняла столик у окна с видом на центральную площадь.