— Ну, я слушаю, — произнёс Краснослав, как раз застёгивая верхнюю пуговицу на рубашке.
— Я же фас исключил… — тихо сказал Немец. Похоже, небывалая уверенность Кувалды выбила его из колеи.
— А государь меня обратно зачислил, — возразил Краснослав.
Он порылся в тумбочке, достал оттуда документ с печатью и подписью, протянул директору. Немец даже не шелохнулся.
— Scheiße… — прошипел он, развернулся на каблуках и вышел.
Кувалда только пожал плечами и убрал документ обратно.
— Я так и не понял, чего он хотел, — задумчиво произнёс Краснослав.
Семён рассмеялся в голос.
— Доложили ему, видать, о твоём возвращении, — сквозь смех ответил он.
— Надеюсь, про драку не доложат, — хмыкнул Кувалда.
— Ты уже опять успел?
— Они первые начали, — ответил майор.
— Всегда у тебя так, — буркнул князь.
Возразить было нечего. Сычёв и сам по себе имел сверхспособность влипать в неприятности. После подселения Кувалды эта сверхспособность усилилась в несколько раз.
Майор поправил одежду, пригладил чуть влажные волосы, посмотрелся в зеркало. Остро не хватало кобуры с револьвером, но после бойни на проспекте оружие куда-то подевалось. Скорее всего, лежит у полиции, как одно из вещественных доказательств, а значит, достать его оттуда почти невозможно. Жаль, Кувалде револьвер Галана понравился. Пожалуй, стоит наведаться в лавку Шмидта ещё раз. При одной только мысли обо всём разнообразии оружия у майора заблестели глаза.
Он достал из тумбочки остатки денег, которые стремительно таяли, отсчитал несколько сотен и засунул в карман. Этого должно хватить.
— Я в город, — объявил Кувалда.
— Давай, — вздохнул Семён, снова склоняясь над учебниками.
Князь усердно готовился к выпускному экзамену и ожидал того же самого от всех остальных. Вот только Кувалда знал, что успех в учёбе никак не соотносится с дальнейшим успехом в жизни, а миром правят троечники. Гораздо важнее были другие качества, самым важным из которых Кувалда считал умение убивать рептилоидов.
Погода сегодня выдалась тёплой, даже жаркой, поэтому Краснослав шёл, расстегнув тужурку. Последние дни мая заканчивались, лето наконец-то вступало в свои права, свежий ветер приятно трепал по волосам. Краснослав позволил себе насладиться прогулкой, замедлив шаг и сунув руки в карманы.
Улица сегодня гудела и волновалась, стихийные демонстрации, митинги и выступления попадались ему почти на каждом шагу, но Кувалда не позволял себе раствориться в толпе, сколь завлекательными бы ни были речи с трибун. Встревоженные полицейские, солдаты гарнизона и казаки кое-как ещё могли контролировать ситуацию, пресекая столкновения. Пока никакой крамолы с трибун не звучало, речи во многом произносились верноподданнические, но хватало и всякого рода популистов-обличителей. Многие бродили большими компаниями, особенно студенты и рабочие, шатаясь прямо по проезжей части. Некоторые держали в руках плакаты и транспаранты с лозунгами. Хватало всяких. Кто-то требовал земли, кто-то требовал собрать Думу из простонародья, кто-то требовал отменить некоторые законы. До баррикад на улицах дело пока не дошло, до вооружённых стычек тоже.
Но какое-то напряжение в воздухе всё равно висело. Недостаточное, чтобы вылиться в погромы и кровопролитие, но Кувалда не исключал возможных провокаций. Порой достаточно одного камешка, чтобы покатилась вся лавина.
Поэтому Краснослав спокойно гулял по Петрограду, старательно избегая возможных приключений, чтобы не стать тем самым камешком.
Многие магазины и лавки стояли закрытыми, с запертыми дверями и ставнями, возле некоторых дежурила охрана в лице хозяев и работников. Точно так у лавки Шмидта майор увидел самого господина Шмидта, который стоял в дверях с дробовиком наперевес. Кувалда направился прямо к нему.
— Чего тебе? — недружелюбно спросил оружейник, стоило только Краснославу немного приблизиться.
Чёрное дуло дробовика смотрело вниз и в сторону, но Кувалда не сомневался, что Шмидт способен в долю секунды направить его куда следует.
— Оружие купить, — ответил майор, стараясь выглядеть дружелюбным.
— Не сегодня, — отрезал Шмидт.
Мимо прошла компания студентов с транспарантом «Власть Государственной Думе», горланящая лозунги почему-то не про Думу, а про хлеб и землю. Шмидт проводил их шествие хмурым взглядом.
— Закрыто, — твёрдо и выразительно сказал оружейник, пристально глядя в глаза Краснославу.