Заходить внутрь они не стали, чтобы не привлекать ещё больше внимания. Да и вряд ли простые священники и дьячки могли что-то рассказать им, а к высокопоставленному духовенству Кувалду просто никто не пустит.
— Это, кажется, как-то со стройкой связано, нет? — спросила Исидора, когда они подошли с третьей стороны и снова увидели на портике серый каменный треугольник и лучи. — Что-то вроде гильдии архитекторов, или вроде того?
Краснослав покачал головой.
— Если бы.
Он боролся со жгучим желанием посвятить Исидору в тайну своего происхождения и многолетней борьбы, но помнил, что девушка очень долгое время находилась поблизости от рептилии, и Левский вполне мог внедрить в её подсознание психокод или медиавирус, активируемый при каких-то определённых обстоятельствах или триггерах. Стоило бы экранировать возможное излучение пси-волн хотя бы фольгой, но Кувалда чётко понимал, что Исидора примет его за сумасшедшего. Лучше было бы использовать металлическую мелкоячеистую сетку, а в идеале — научить Исидору использовать секретные техники Рода, но пока что это оставалось несбыточной мечтой.
— Это символ тайной организации, — максимально расплывчато попытался объяснить Кувалда. — Везде они называются по разному, но цель у них одна.
— Какая? — тихо спросила девушка, примерно догадываясь о возможном ответе.
— Поработить человечество, — сказал майор. — И они пытаются сделать это любыми способами. Уже очень давно.
Из уст Исидоры вырвалось грубое ругательство, она тут же покраснела до самых ушей, то ли от смущения, то ли от гнева.
— И я подозреваю, что Левский — один из членов этой организации. И не из последних, — добавил Краснослав.
Исидора тяжко вздохнула.
— Он рассказывал нам про свободу… Какой будет мир без царей и императоров, где все будут равны… — сказала она.
— Некоторые всё равно будут равнее, — пожал плечами Кувалда.
Они как раз вышли на набережную канала и пошли вдоль ажурных перил, украшенных императорскими вензелями.
— Ну, не знаю, — буркнула Исидора, до сих пор не желая расставаться с идеями рептилоида.
— Люди разные. Всех не уравняешь, — сказал Кувалда.
— А уравниловки и не надо! Просто дать каждому по потребностям! И взять с каждого по возможностям! — с жаром выпалила Исидора, явно повторяя чужие слова.
Краснослав усмехнулся. Взгляд его упал на дерущихся чаек, которые хлопали крыльями над серой водой канала, пытаясь вырвать друг у друга мокрую хлебную корку.
— Посмотри-ка, — он показал на них пальцем. — У людей точно так же. Все потребности не удовлетворишь, каждый будет грести под себя.
— Это чайки. А мы — люди. Воспитанные и умные, — победоносно заявила Исидора.
Кувалда снова усмехнулся такой наивности, но ничего отвечать не стал. Даже среди славяноруссов он встречал подобных людей, готовых вырвать последний кусок хлеба у ближнего. Что уж говорить про местных. Нет, воспитывать людей можно и нужно, но всё равно в каждом человеке дремлет хищник, способный отбросить любое воспитание.
— Ты же из дворян, верно? — перевёл тему Краснослав.
— Да, из Митавы, это в Курляндии. Баронесса Остерман, — улыбнулась девушка. — Мы ведь так и не представились как положено, хи-хи!
— Да, как-то не удалось. Я из боярского рода Сычёвых.
— Ваше благородие! — Исидора хихикнула снова и присела в изящном книксене.
Кувалда фыркнул, не скрывая своего отношения ко всей системе дворянских кланов.
— Мне плевать на древность крови. Заслуги важнее, — сказал он.
Исидора закатила глаза и вздохнула.
— Это просто шутка была…
— И как дворянку из Курляндии занесло в петроградские революционеры? — поинтересовался Краснослав.
Девушка помрачнела, не спеша с ответом.
— Долгая история. Не хочу. Не сейчас, — отрезала она.
— Ладно, ладно, — произнёс Краснослав.
— Ненавижу несправедливость, — сказала она, глядя на тротуар прямо перед собой.
Кувалда промолчал. Да, таких вербовать в бомбисты было бы проще всего. Чем рептилоид и воспользовался.
— Я тоже, — через некоторое время произнёс он. — Мир вообще несправедлив. Но мы можем сделать его лучше. И я знаю, как именно.
— Ты про эту тайную ложу? — спросила баронесса Остерман.
— В том числе. Их много. Они везде.
Исидора тихонько вздохнула.
— Знаешь, это звучит как полный бред. Но почему-то я тебе верю, — сказала она. — Сама не знаю почему.