Кувалда, следуя за лакеем, снова поднялся на второй этаж. На этот раз не в гостиную, а в кабинет графа. Строганов писал что-то, сидя за массивным дубовым столом, увидев вошедших, быстро закончил, сложил написанное в конверт и запечатал красным воском, приложив к нему перстень с изображением циркуля. Видимо, оповещал своих таинственных друзей, что виконту Сент-Джонсу нездоровится. Конверт он молча отдал слуге.
— Проходите, боярин, присаживайтесь, — радушно улыбнулся граф, указывая на кресло напротив. Будто бы и не было никакой дуэли пятнадцать минут назад, а Краснослав не испортил именины его наследника жестоким мордобоем.
Майор насторожился, но приглашение принял, сел в кресло, узкое и неудобное, которое будто специально было сделано таким, чтобы посетитель чувствовал себя не в своей тарелке. Поёрзал в нём, устраиваясь поудобнее, но безрезультатно, в итоге просто развалился и расслабился, не обращая внимания на подлокотники, врезающиеся в бока.
— Должен признать, не ожидал, — произнёс Строганов.
Граф достал из ящика стола коробку с сигарами, предложил Кувалде. Майор покачал головой, поэтому Строганов взял одну и раскурил сам.
— Вы правда думаете, что виконт жульничал? — спросил он.
— Да, — произнёс Кувалда.
— Как вы это поняли?
Краснославу не обязательно нужно было это понимать логически, он это просто ведал. Рептилия не может без обмана, этот факт Кувалда знал твёрдо и чётко. Но пояснить стоило.
— У меня чутьё на обман. Сент-Джонс хороший лжец, но недостаточно, — сказал Кувалда.
— Это ваша родовая сила? — Строганов пристально посмотрел на него, затянулся сигарой и выпустил тонкую струйку дыма.
— Не знаю. Нет.
Граф почесал выбритый подбородок, несколько секунд помолчал, раздумывая, как продолжить беседу.
— Вы же в выпускном классе, боярин? Решили что-то насчёт карьеры? — спросил он.
Пристальный взгляд всё также буравил Краснослава. Будто сканировал, изучал.
— Пока ничего не решил, — пожал плечами Кувалда.
— Вы талантливый дуэлянт, боярин. Хоть и чересчур… Импульсивный. Нам такие люди нужны, — произнёс граф Строганов, попыхивая сигарой.
Кувалда весь обратился во внимание, запоминая каждую деталь.
— Нам? Вы имеете в виду род Строгановых? — подыграл он, строя из себя наивного дурачка-гимназиста.
Граф снял печатку с руки, бросил Кувалде. Тот ловко поймал её, покрутил в пальцах, рассматривая со всех сторон. Он наконец-то увидел этот золотой перстень во всех подробностях, со всеми деталями. Глаз в треугольнике испускал из себя лучи, напомнившие Краснославу плакаты о радиоактивном поражении, рядом с глазом были изображены линейки и развёрнутый циркуль. Чуть более мелко были изображены солнце и луна, снизу, под линейками, изгибалась оливковая ветвь.
— Узнаёте символ? — спросил граф.
Кувалда запечатлел его в памяти во всех подробностях и бросил обратно Строганову.
— Нет, Ваше Сиятельство, — ответил он.
— И даже никогда не слышали про масонов?
Глава 30
О масонах Кувалда раньше не слышал, но по контексту догадался, что речь идёт о тайном обществе змеепоклонников. А значит, масоны — тоже его кровные враги.
— Наша цель — прогресс. Я сразу заметил, вы тоже далеко не ретроград, боярин, и не боитесь новых веяний, — сказал граф.
— Прогресс должен служить на благо обществу, — сказал Краснослав, намекая, что рептилоиды намеренно сдерживают распространение технологий, чтобы все инновации оставались только у них в руках.
— Хорошо сказано. Думаю, мы сработаемся, — Строганов намёка не уловил.
— Непременно, — сказал Кувалда.
Внедриться в тайное общество было бы очень кстати. Можно будет разрушить его изнутри, а рептилии будут считать его завербованным.
— Я, конечно, не имею права единолично решать вопрос твоего вступления в ложу, — Строганов раздавил сигару в пепельнице, вкручивая её в хрустальную поверхность. — Но готов этому поспособствовать.
— Думаю, виконт Сент-Джонс будет против моего вступления, — произнёс Краснослав.
Граф улыбнулся и откинулся в кресле назад. Его кресло, без сомнения, было куда удобнее.
— А почему вы думаете, что он состоит в нашей ложе? — хитро прищурился он.
— Догадываюсь, — пожал плечами Кувалда.
Одинаковые перстни в качестве опознавательного знака — максимально глупый способ, рассказывающий каждому встречному о том, что их обладатели как-то связаны и что-то скрывают. Но рассказывать это Строганову не стоило.