— Какие взрыватели? Спал я. Кому приказали, у того и спрашивайте.
— Пообещали тебе жизнь сохранить эмгебисты? В обмен на архивы? Или на меня? Может, ты и Дубровника под пулю подвел?
— Жизнью своей не торгую! — презрительно процедил Чуприна. — Сами отучили беречь свое життя и чужое!
Рен вырвал из-за Романового пияса «парабеллум», швырнул его в дальний угол.
— Шагай из бункера!
Проводник взял автомат, щелкнул предохранителем, повесил на грудь.
Вход в бункер — круглый металлический люк, вроде тех, что на канализационных колодцах. Закрывается массивной крышкой. Когда крышкой не пользуются, на ней растет разлапистый куст, маскирует вход. Его можно сдвинуть в сторону или, наоборот, «посадить» точно на чугунную плиту, прибросать снегом, и первая же метель заметет, запорошит все следы.
Сейчас люк отброшен — лагерь глубоко в лесах, и каждый, кто попытается к нему подобраться, напорется на мину еще на дальних подступах. Они стерегут логово — эти деревянные коробочки, прикрытые снегом, — лучше всяких часовых. Но и охранение тоже выставлено: на высоких соснах устроены несколько гнезд для наблюдателей.
Чтобы выбраться из бункера, надо подняться по лесенке, как в погребе, протиснуться в узкую круглую дыру.
— Давай, давай! — подтолкнул проводник Романа автоматом.
Интересно, куда поведет? К схрону с архивами? Зачем? Тогда подальше от бункера — дальним эхом откликнется в соснах автоматная очередь, станет одним жильцом меньше на белом свете? Но если отойдут от лагеря, сразу увидит Рен разрытый снег, свежеприсыпанные ямки — там, где были мины. Еще днем, как и договаривался с Ивой, расчистил Роман тропу, повывинчивал взрыватели у чертовых игрушек. По этой тропе скоро пройдут оперативные группы.
Роман поднялся по ступенькам лесенки, услышал сзади тяжелое дыхание Рена. Не бережется проводник, ой не бережется. Уверен, что сломил тогда, в далеком селе, Романа, навеки поселил в его душе веру в свое могущество. И страх… А может, думает, что сын на батька руку не поднимет? Хватило у Андрея сил лишь на то, чтобы принять Тарасов удар… Только Андрей действительно изменник был, променял Украину на паненку, и карал его Тарас не одной отцовской волей — именем родины…
Ива говорила: будешь колебаться — погибнешь. Как только выберутся из бункера, дальше что ни шаг — все к смерти. Потом соберет Рен «боевиков», ткнет автоматом в распростертого на снегу Романа, сурово скажет: «Дурную траву с поля…» И добавит что-нибудь вроде: «Сына не пожалел — был он мне как сын…» И будут хлопцы покорно бродить за Ре-ном по лесам — никому неохота вот так падать в снег. А по бандеровским схронам пойдет гулять еще одна легенда о «железном Рене», не знающем, что такое жалость. Из всего умеет извлекать выгоду хозяйственный Рен.
Роман подтянулся на руках, выбросил тело из люка. Солнце уже почти село, еще несколько минут, и наступит темнота. Потом придет Малеванный. Он будет идти по тропе, которую приготовил для него Роман. А на стежке тон снова будут мины. Жаль, погибнет такой хороший парень…
Голова Рена показалась из бункера. Отяжелел проводник, квадратные плечи с трудом протискиваются в отверстие.
Роман решился. Он ударил ногой по подпорке, удерживающей массивную крышку. Литая из чугуна плита опустилась на голову проводника. Роман открыл ее и прыгнул в бункер. Проводник, оглушенный, лежал у лесенки, разбросав руки. Роман вырвал из безжизненных рук автомат, пистолет, оттащил тело в сторону.
Послышались голоса — к бункеру шли. Роман даже знал кто: те двое, которых посылал Рен заминировать схрон с архивами. Выполнили приказ проводника и теперь шли доложить. Заглянут в бункер — все: пришибленного Рена спрятать некуда. Роман высунулся из бункера.
— Все в порядке, хлопцы? — спросил спокойно.
— Сделали! А где проводник?
— Отдыхать лег. Велел не тревожить.
— Или он сдурел, или ты! По лагерю чекистская зараза шляется, взрыватели повывинчивали, а он почивать вздумал. Нашел время! — Высокий бандеровец, Роман его хорошо знал, впрочем, как и всех в этом лагере, решительно направился к бункеру. — Пусти к Рену!
— Стой! — все еще надеясь, что они отвяжутся, крикнул Роман. — Сам доложу!
— А иди ты, хлопче, к… — люто выругался высокий. — И мы язык не проглотили…
Они были уже метров за десять.
— Стреляю! — предупредил Роман.
— Он воно що! — понимающе процедил бандеровец. И внезапно упал в снег, срывая автомат с плеча.
Роман нажал на спусковой крючок первым…
И наступила тишина