Все присутствующие отмечали, что Раднор принял смерть достойно. Поскольку принц так до конца и не понял, что это все - на самом деле. Взаправду.
На другой день в Тримейне появилась скорбящая вдова. Траур был ей к лицу, и появилась в ней даже некоторая миловидность, которой сроду в жене усопший Раднор не замечал. Она подтвердила, что что остается вернейшей служанкой императора и правителя. Заверения ее были приняты, после чего вдовствующей принцессе был передан гроб с останками мужа - ради достойного погребения в родовых владениях. О том, чтобы похоронить Раднора в императорской усыпальнице, не было и речи. Зато в часовне Старого Дворца отслужили торжественную мессу, в которой приняли участие аббаты всех наиболее значимых монастырей Тримейна : святой Марии ордена сервитов, святого Гамлиэля - от бенедиктинцев и святого Серапиона - от францисканцев.
Так или иначе, большинству жителей Тримейна зрелище это сталось недоступно. Те простолюдины, кому посчастливилось хоть краем глаза увидеть казнь принца - стражники, слуги - чувствовали себя кумовьями императору, и могли с полным правом похваляться по всем столичным кабакам. Остальные собирались вознаградить себя за потерянное удовольствие полюбовавшись, как черт будет уносить душу злого колдуна, приспешника принца.
Ясно было, что на Соборной площади яблоку негде будет упасть - если бы кто нашел в Тримейне яблоки в это время года. Матфре даже не пытался конкурировать с таким зрелищем. Он собирался представлять со всей труппой на улицах и площадях, но в день казни решил дать себе и другим отдых. Во дворцы и дома богатых бюргеров в нынешний приезд Мафре не совался.
-- Где твоя сестра, убивец? - рычал он на Джареда.- Без ножа ты нас зарезал, лучшую актрису отобрал. Виданное ли дело - Дагмар играть не хочет! Кабы я знал, что так выйдет, я бы тебя к Дагмар на арбалетный выстрел не подпустил. А раз так - пусть твоя сестра нас выручает! Где она?
Где она, Джаред и сам хотел бы знать. Но последние дни Бессейра как в воду канула. И, услышав в гостинице о возвращении Кайрела Рондинга, догадался о причине: Бессейра все еще переживает испытанное унижение. Насмешка судьбы. Зимой, опасаясь за жизнь Бесс, Джаред изо всех сил пытался воспрепятствовать ее встрече с Кайрелом, а теперь, когда ее жизнь вне опасности, она сама избегает с Кайрелом встречаться.
А смотреть казнь они все-таки пошли. Причем захотела этого именно Дагмар. Джареду, после того, что было явлено ему в видении - и того, что вместе с ним увидел и вспомнил Поссар - смотреть, как умирает тело дважды доктора не было никакой надобности. Но Дагмар, для которой Лозоик Поссар был виновником всех ее несчастий, обязана была чувствовать по- иному.
Казнь была назначена на утро, но служители закона проявили редкостную дальновидность, доставив повозку с осужденными на площадь еще до рассвета. Иначе непременно возникли бы затруднения из-за многолюдства собравшихся. Прокладывать дорогу в такой давке себе дороже, хорошо, если без смертоубийства обойдешься. Зрители облепили крыши окрестных домов, наиболее рисковые уселись на карнизах. Джаред и Дагмар не сумели найти места, откуда было бы видно поприличнее, и жались в задних рядах. Приходилось полагаться скорее на слух, чем на зрение - ближние зрители передавали что происходит, дальним. Многие откровенно завидовали придворным господам, которые наслаждаются зрелищем, не покидая дворца. Правитель не вышел на балкон, однако Джаред не сомневался, что за казнью он наблюдает. У него были причины ненавидеть Поссара, как ни у кого на свете. И, представ в глазах Тримейна судьей милостивым и беспристрастным, он наслаждается своей местью.
Казнь, как водится, задерживалась, и горожане, чьи головы напекло солнце, начинали потихоньку звереть. Вдобавок, и осужденный обманул их ожидания. Злой колдун обязан либо во всеуслышание каяться в своих прегрешениях, и умолять о прощении Бога и людей, либо изрыгать проклятия и богохульства, стращая детей и беременных женщин, которым бы дома сидеть, а они непременно на такое зрелище являются.
Поссар, сгорбившись, сидел в повозке, не обращая внимания на летевшие в его сторону ругательства. Полетели бы и камни, да стража мешала. Рядом лежало чучело, изображавшее отсутствовавшего Райнера. Джаред понятия не имел, почему правитель, прекрасно знавший, что "парень с мандолиной" убит, и давно гниет в безымянной могиле на Севере, предпочел представить дело таким образом. Оберегал ли он Бесс от обвинения в убийстве? Или просто счел, что одного осужденного на костер мало, и нужно добавить хотя бы чучело?
Виселицу поставили на площади особую - не чета тем, что были предназначены для преступников заурядных, которые поболтали ногами в петле - и конец. Эта была выше, с перекладины свисали цепи, а под ними сложены вязанки дров. И соседи Джареда по толпе деловито рассуждали, как правильно их сложить - слишком высокий костер взгромоздить - осужденный сразу сгорит, слишком низкий - огонь долго будет только пятки лизать.
Двойная казнь - через повешение и сожжение - не столь редка, и имеет несколько градаций. Считается,что повезло, ежели вздернут за шею в веревочной петле. Приговоренный быстро кончается, и горит уже мертвым. Хуже, если петлю продевают под мышками. Тогда мучения длятся, пока веревка не прогорит, и казнимый не рухнет в огонь. А самое мучительное, когда вешают на цепи в железном ошейнике. Тут всякое бывает, такой пляс в воздухе, что нигде больше не увидишь. Само собой, подобных казней публика всегда ждет с особой жадностью и любопытством - что сотворит очередной злодей.
Казнь началась, когда толпа уже начала терять терпение, и действо было встречено приветственным ревом. Джареду и Дагмар издалека не были видны приготовления, за которыми со страстным любопытством следили передние ряды, но они смогли разглядеть, когда тело закачалось на цепи.
-- Вот и все, - беззвучно сказал Джаред. - Вот и все...
Он поторопился с суждением. До определенного мгновения Поссару, казалось, все было безразлично. Может быть, он, как его фамулус, хотел умереть, пусть и по другой причине. Но когда пламя стало лизать его ноги, а ошейник впился в шею, он почувствовал, что есть боль хуже той, когда муравьи вгрызаются в сокровенные части тела. Руки ему, после того, как застегнули ошейник, развязали, и он, вскинув их, вцепился в цепь, пытаясь подтянуться вверх. Не он первый такое проделывал, не он последний, один негодяй, ставший из-за своей удачи почти легендарным, сумел по цепи добраться до перекладины виселицы и вскарабкаться на нее(правда, эта удача стала последней в его жизни, поскольку палач сковырнул его с перекладины багром). Поссару этого не удалось, и ликующая толпа сквозь языки пламени следила за тем, как человек в ошейнике дергается, хватаясь за звенья цепи, с каждым рывком удушая себя. Слышались крики "Пляши, пляши!" Особенно громко вопил маленький, бледный, лысый человек в первом ряду. Он занял место у костра еще с вечера, и теперь мог наслаждаться зрелищем во всей красе.