Паскоглу откашлялся.
— Пока вы здесь занимались, я провёл своё маленькое следствие. У меня очень наблюдательный персонал, и от его внимания редко что ускользает. Они говорят, что Боифис долго беседовал только с тремя людьми: со мной, с вами и с круглолицым бонзой в красном одеянии.
Магнус Рудольф кивнул.
— Верно, я говорил с Бонфисом. Он казался встревоженным и утверждал, будто некая женщина, несомненно Фьямелла Тысяча-Подсвечников, хочет его убить.
— Как?! — воскликнул Паскоглу. — Вы знали это с самого начала?
— Успокойтесь, дружище. Он утверждал, что она предпринимает попытки его убить, а это вовсе не то же самое, печальный результат чего мы видели. Прошу вас, умерьте пыл — я вздрагиваю от каждого вашего слова. Я действительно говорил с Бонфисом, но, думаю, с полной уверенностью могу исключить себя из списка подозреваемых. Вы обратились ко мне за помощью и знаете мою репутацию — следовательно, с той же долей уверенности я отвожу подозрения и от вас.
Паскоглу захрипел и бегом пересёк комнату. Магнус Рудольф невозмутимо продолжил:
— Бонза... я немного знаком с его культом. Он верит в перевоплощение и главным в человеке считает добродетель, доброту и милосердие. Бонза с Падмы никогда не пойдёт на убийство, поскольку в его представлении в будущей жизни он рискует оказаться шакалом или медведем.
Дверь распахнулась, и в комнату, словно следуя телепатическому зову, вошёл бонза. Заметив, что Магнус Рудольф и Паскоглу внимательно рассматривают его, он смутился.
— Я не помешал вашей беседе?
— Помешали, — подтвердил Магнус Рудольф, — но лишь настолько, насколько являетесь её объектом, а потому прошу вас присоединиться к нам.
— К вашим услугам. — Бонза пересёк комнату. — На чём вы остановились?
— Вы, наверно, знаете, что этой ночью был убит антрополог Лестер Бонфис?
— Да, знаю.
— Нам известно, что вчера вечером он беседовал с вами.
— Совершенно верно. — Бонза печально вздохнул. — Похоже, он был в большой опасности. Я никогда не видел человека в столь подавленном состоянии. Бонзы Падмы — особенно мы, члены секты Изавест, — даём клятву альтруизма. Мы оказываем услуги всех видов любым живым существам, а в некоторых обстоятельствах — и неодушевлённым предметам. Мы верим, что принцип жизни одушевляет протоплазму, а через неё простое — а может, и не простое — движение. Молекула, задевающая другую молекулу, разве это не одна из форм проявления жизни? Почему бы не предположить, что каждая молекула наделена разумом? Представьте, что нас окружает фермент мысли; подумайте, какой всплеск негодования мы вызываем, наступив на ком земли! Вот почему мы, бонзы, передвигаемся с крайней осмотрительностью и всегда глядим, куда ступаем.
— Вот как?! — удивился Паскоглу. — А что хотел Бонфис?
Бонза задумался.
— Это очень трудно выразить. Он был жертвой различных видов тоски. Думаю, он пытался вести почтенный образ жизни, но им двигали противоречивые принципы. Потому его и терзали разнообразные страсти — подозрение, эротика, стыд, сомнение, страх, гнев, опасение и разочарование. К тому же, как мне кажется, он стал опасаться за свою профессиональную репутацию.
Паскоглу прервал его.
— О чём он вас просил?
— Практически ни о чём. Ему хотелось спокойствия и поддержки.
— Вы его успокоили и поддержали?
Бонза едва приметно улыбнулся.
— Мой друг, я посвятил себя крайне строгой системе мышления. Нас научили думать отдельно правым и левым полушарием, поэтому мы думаем параллельно...
Паскоглу был готов выпалить новый вопрос, но Магнус Рудольф опередил его.
— Бонза хочет сказать, что только глупец одним словом может решить проблемы Бонфиса.
— Это довольно точно передаёт мою мысль, — подтвердил бонза.
Паскоглу обескураженно посмотрел на них и в очередной раз воздел руки к небу:
— Я хочу выяснить, кто шлёпнул Бонфиса. Вы можете помочь мне или нет?!
Бонза хитро усмехнулся.
— Мой друг, я всё больше склоняюсь к мысли спросить, известен ли вам источник вашего импульсивного поведения? Быть может, ваши действия мотивированы каким-то старым провалом?
Магнус Рудольф тут же разъяснил:
— Бонза намекает на «закон мозаики». Он предостерегает вас от применения принципа «глаз за глаз, зуб за зуб».
— И опять вы правильно ухватили суть моей мысли, — подтвердил бонза.
Паскоглу принялся расхаживать по комнате, будто лев в клетке.
— Хватит глупостей! — взревел он. — Бонза, вон отсюда!
Магнус Рудольф взял на себя труд объяснить бонзе смысл этих слов:
— Пан Паскоглу благодарит вас и просит извинить. Он постарается найти время, чтобы рассмотреть ваш случай на свежую голову.
Бонза поклонился и вышел. Паскоглу с горечью произнёс:
— Когда всё кончится, вы с бонзой можете дискутировать сколько угодно. Но мне осточертели словеса, я жажду действий.
Он нажал кнопку.
— Пригласите в библиотеку женщину с Края Мира, мисс Тысяча-Подсвечников или как её там!
Магнус Рудольф вопросительно поднял одну бровь.
— Что вы собираетесь делать?
Паскоглу отвёл глаза в сторону:
— Я хочу допросить всех этих людей и выяснить, что они знают.
— Боюсь, вы напрасно теряете время.
— Однако, — упрямо ответил Паскоглу, — надо с чего-то начинать. Ещё никто не смог выяснить истины, замуровавшись в библиотеке.
— Из этого следует заключить, что вы больше не нуждаетесь в моих услугах.
Паскоглу с раздражением прикусил ус.
— Откровенно говоря, мистер Рудольф, вы, на мой взгляд, слишком медлительны. Речь идёт о серьёзном деле. Мне нужен быстрый ответ.
Магнус Рудольф развёл руками.
— Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии присутствовать на допросах?
— Пожалуйста.
Мгновением позлее в дверях показалась Фьямелла Тысяча-Подсвечников.
Пан Паскоглу и Магнус Рудольф молча оглядели её. На женщине была простенькая бежевая туника и сандалии из мягкой замши. Кожа её обнажённых рук и ног была едва бледнее одежды. Волосы украшал небольшой оранжевый цветок.
Паскоглу мрачно пригласил её пройти; Магнус Рудольф уселся в стороне, в противоположном углу комнаты.
— О чём идёт речь? — спросила Фьямелла нежным мелодичным голосом.
— Ммм... вы, безусловно, знаете о смерти мистера Бонфиса? — начал Паскоглу.
— О, да!
— И это вас не тревожит?
— Я счастлива.
— Неужели?! — Паскоглу откашлялся. — Насколько мне известно, вы утверждаете, что являетесь миссис Бонфис.
Фьямелла кивнула.
— Это по-вашему. На Краю Мира говорят — мистер Фьямелла. Я сама его выбрала. Но он осмелился сбежать, а это — тяжкое оскорбление. Я отправилась за ним и заявила, что убью его, если он не вернётся на Край Мира.
Паскоглу подпрыгнул, будто наступил на гадюку.
— А! Вы признаётесь, что убили его?
— Ни в коем случае! — с негодованием воскликнула она. — Огнестрельным оружием? Вы столь же безумны, как и Бонфис. Берегитесь, я убью вас!
Паскоглу отступил, словно ошпаренный. Он повернулся к Магнусу Рудольфу.
— Вы слышали, Рудольф?
— Конечно, конечно.
Фьямелла с силой тряхнула головой.
— Вы издеваетесь над красотой женщины! Что ей остаётся делать? Убить вас, смыть оскорбление кровью!
— А как вы это делаете, мисс Фьямелла? — вежливо осведомился Магнус Рудольф.