Мягко и настороженно двигаясь по квартире, он отслеживал все, что происходило внизу. Вот зашумела вода в ванной комнате, хлопнула дверь на кухню, вздохнул вспученный паркет. Кажется, потянуло запахом кофе: тяжелая электроплита оставалась еще на кухне. В комнате что-то уронили, послышался тихий смех "мягкой игрушки", будто бы повеяло дымом американских сигарет...
Течение времени не гасило энергии воинского духа, напротив, аккумулировало ее, двигало к критической массе. Наверное, она каждую весну толкала весь живой мир к поединку самцов, заставляла биться их до победы, а то и до смерти, однако даже и при таком исходе оставаясь самой живительной и сверкающей из всех энергий.
Глеб дождался, когда хлопнет входная дверь, выпустив соперника, выдержал еще четверть часа, позволяя "мягкой игрушке" убрать "следы преступления", прийти в себя, остудить поцелуи на губах и заняться домашним хозяйством. Пусть встретит его уже непорочной, с блеском скромности и любопытства в глазах...
Она все успела. Только осталась в длиннополом ярко-красном халате, надетом на голое тело. Удивление ее было искренним, неподдельным.
- О, а вы сами пришли! Хотела побеспокоить... С утра придут перестилать паркет на кухне, а там неподъемная плита...
Соперник спешил, перетащить плиту не оставалось времени... Или это была ее уловка?
- Куда ее перенести? - спросил он деловито. "Мягкая игрушка" провела Глеба в комнату, указала место. Комната уже была порядком заставлена мебелью из кухни и коридора. Широкая кровать стояла точно под головеровским диваном и была идеально застелена покрывалом в виде шкуры белого медведя с головой. Другой медведь, бурый, сидел под торшером и пялил стеклянные глаза. Мягкие игрушки были повсюду, от дверей до подоконника...
Глеб отключил плиту, обхватил ее, легко поднял и понес в комнату. "Мягкая игрушка" в восхищении спешила впереди, придерживая двери.
- Какой вы сильный! Ее переносили только двое мужчин!
Он поставил плиту на место и, не расслабляясь, не сбрасывая покалывающего ощущения в мышцах, взял женщину на руки и стремительным движением воздел над головой. "Мягкая игрушка" не успела издать и звука, оказавшись под потолком, вытянулась, замерла и тихо застонала от восторженного страха.
- Спустите на землю, - наконец прошептала она. - Я боюсь...
Глеб опускал ее медленно, прижимая к себе скользящее под шелком тело. Коснуться ногами земли не дал...
- Ты сломаешь меня, - выдохнула она. - Косточки трещат...
Дыхание ее было обволакивающим, полусомкнутые веки подрагивали, как у моргающей куклы. Глеб положил ее на белую шкуру и потянулся рукой к шнуру торшера...
Марита ему больше не снилась...
Впрочем, на сон времени почти не осталось, за окном стремительно светлело и по-деревенски гулко замычали троллейбусы, будто стадо коров. Да и сил торжествовать победу уже не оставалось. "Мягкая игрушка" сломала все стереотипы, оказавшись неугомонной и полусумасшедшей в страсти, хотя вначале показалась Глебу холодноватой и меланхоличной. И после этой бурной ночи, пресыщенный и обездвиженный, он не чувствовал отвращения, и потому мысль даже в полудреме оставалась светлой, с трогательным ощущением чистоты и непорочности к молодой, трепетной любовнице. Как-то непроизвольно он начал думать о женитьбе: а почему бы нет? Почему нельзя сейчас же разбудить ее, если спит, и сделать предложение? Это же подарок судьбы, тот самый счастливый закономерный случай!
Он опоздал на мгновение, "мягкая игрушка" вдруг резко села в постели, засмеялась:
- Уже светло! Я опоздала на работу!.. Господи! Скоро придут ремонтировать полы! Глеб?!.
Едва слетела полудрема, как в Головерове заговорили одновременно два человека - начальник штаба и эксперт по женской части. Любые решения следовало принимать на трезвую голову, предварительно обдумав каждую деталь, потому что в женитьбе, как и в бою, он рисковал человеческими жизнями. К тому же подобные мысли приходили уже не один раз после таких ночей... Он прикинулся спящим.
- Вставай, варвар! - Она нежно трепала его за уши, усевшись верхом. - Ты захватчик! Атилла! Сначала летел утопить бедную девушку, а потом овладел ею грубо и бесцеремонно. Вставай! Ты самый нежный, самый ласковый скиф! Просыпайся же, мой прекрасный Чингисхан!
Глеб открыл глаза и сразу же понял, что ремонтным рабочим придется уйти от запертой двери ни с чем. "Мягкая игрушка" остановила его руки.
- О Боже, откуда ты такой взялся! - с наигранным возмущением воскликнула она. - Все, все, уймись! Ты победил! Сдаюсь до вечера! Откуда в тебе такой бойцовский дух?
- Я профессионал!
- Что?!.
- Я воин! Это моя профессия - воевать!
- С девушками?
- Если бы... - Глеб сел, тряхнул головой и поцеловал "мягкую игрушку". Ты - богиня.
- Глеб, быстро одевайся и уходи, - переломила она свои желания. - Придут рабочие...
Он натянул спортивный костюм, в котором пришел, "мягкая игрушка" пошла провожать его до двери.
- Первый раз я испытала... ну, все! - вдруг сказала она, прижимаясь, как кошечка. - У меня были мужчины... Но я подозревала у себя фригидность. Ты, милый, сделал чудо. Ты самый умный партнер!
И все этим испортила. Глеб пришел в свою квартиру с чувством опустошенности и сразу лег спать.
Марита больше не снилась...
После обеда его разбудили длинными звонками в дверь. Внизу слышался звонкий стук - сплачивали паркет. Щурясь от яркого солнечного света, шатаясь, Глеб вышел в переднюю и открыл: на пороге была "мягкая игрушка", а с ней девушка лет двадцати семи, длинноногая гидропиритная блондинка, тоже похожая на игрушку, но не на мягкую, а скорее на куклу Барби. Обе были одеты в спортивные костюмы.
- Это и есть тот самый Чингисхан, - представила Глеба "мягкая игрушка". Который затопил мою квартиру. Он совершенно не умеет пользоваться благами цивилизации. Ты посмотри, во что он превратил свой дом?! Пещера дикаря!
"Кукла Барби" осматривалась и хлопала огромными глазами. Она была из тех ярких женщин, на которых оглядываются все мужчины на улице, но мало кто решится окликнуть, остановить, заговорить с ней.
- Моя подруга Татьяна, - сказала "мягкая игрушка". - Мы родственники. Ее бывший муж - мой родной брат. И работаем вместе, только в разные смены. Пришли к тебе делать генеральную уборку.
- Я прибирался, - вяло, но с приливом неожиданной радости проговорил Глеб. - У меня почти чисто...
- С точки зрения Чингисхана - да, - согласилась "кукла Барби". - А глазами женщины - это жилище гунна.