Я понемногу выздоравливал. В комнате поставили печку, и знобило меня уже реже. Сознание прояснялось, и, наконец, я рассмотрел Энни. Она сидела рядом с кроватью и спала, прислонившись головой к стене Я смотрел на неё и запоминал нежную бледную шею, светлые пряди, ниспадающие на спину – прямые, тонкие, пушистые. Жаль, что в конуре моей темно. Как бы я хотел увидеть Энни при дневном свете. Какая же она красивая! Большой рот. Губы удивительной формы, словно вырезанные умелым скульптором. Идеальное лицо. «Богиня», – другого слова я не находил. Сравнивал её с восходом солнца, которого давно не видел. И вот появилась Энни и заменила его:
“Я наблюдал, как солнечный восход
Ласкает горы взором благосклонным,
Потом улыбку шлет лугам зеленым
И золотит поверхность бледных вод”.9
Энни проснулась. Наверное, почувствовала мой взгляд:
– Я давно сплю?
– Нет.
– Как ты? Хочешь пить или есть?
– Только пить.
– Вот вода. Пей. Я подержу стакан.
Я пригубил воду. Стало полегче. Нашел силы, чтобы сесть. Энни тут же положила подушки мне под спину.
– А читать ты любишь? – неожиданно спросил я.
– Нет. Ну, – смущённо спохватилась она, – мне некогда читать.
– Но ты же можешь мне почитать?
– Могу. Я хорошо читаю. Но тут нет ни одной книги. Вот Мистер Такер придет, мы у него спросим.
Я сообразил, что Мистер Такер – это Волк. И сразу подумал про "Двенадцатую ночь", про Виолу. Я часто вспоминал её и отца и радовался, что они ничего не знают про меня. Зачем втягивать их в это странное дело? Такер – человек жестокий и решительный. Отец вряд ли ему сгодится, а вот Виола из зажиточной семьи. Он станет её шантажировать, я уверен. В общем, решил никому про них не рассказывать.
Такер появился через час. Энни рассказала ему, что мне стало получше, и я попросил книгу.
– Книгу? – удивился он. – Вилли, ты уже можешь читать?
– Нет, мне пока тяжело. Но я бы послушал "Двенадцатую ночь" Шекспира.
– Почему именно её?
– Мама любила Шекспира. Она когда-то ходила в театр и рассказывала мне про эту комедию.
– Не проблема. Занесу сегодня. Рад, что тебе легче. Энни, следи, чтобы он принимал все лекарства и ел хорошо.
Такер ушел явно довольный. Наверное, понял, что я не умру.
А через два часа Пит передал нам новенький томик "Двенадцатой ночи". Энни заставила меня плотно поужинать. Не давала мне книгу, пока всё не съел. Вкусные тушеные овощи раньше я бы проглотил мгновенно, но теперь, из-за слабости, ел медленно. Энни заварила чай и дала мне кусок пшеничного хлеба, намазанный вишневым джемом.
– Вот это да! – улыбнулся я. – А себе ты намазала?
– Нет. Это только тебе.
– Отрежь себе половинку. Я никому не скажу.
Энни не стала спорить. Я видел, что ей приятно. Она разделила хлеб на две части. Мы сидели рядом, пили чай, понемногу откусывали сладкий хлеб и смеялись. Энни рассказывала про брата. Пит, оказывается, тот еще сладкоежка. Постоянно ворует у матери джем из банки и куски сахара. Его часто ловят, ругают, порют даже. Но Пита не остановить. Сладкое дома – большая редкость, и как его не прячь, Пит находит всё равно. Я посетовал, что мы забыли про Пита. Надо бы мой кусок разделить на троих. Но Энни сказала, что маленький сладкоежка и без нас голодным не останется.
Настало время читать. Я словно ждал встречи с мамой и сестрой! Любимая мамина комедия, и мы с Виолой, как близнецы из этой пьесы, разве что только я не Себастьян.
Глава 14
Энни открыла книгу. Читала она, и правда, хорошо. Не очень артистично, но это и не так важно. Мама, конечно, лучше знала текст – выдерживала паузы, расставляла акценты, забавно комментировала. Энни тоже старалась читать артистично, но задавала много вопросов:
– «И с той поры, как свора жадных псов, его грызут желанья…» Вилли, это плохие желания? Жадные псы – это что-то плохое?
– Почему плохое? Шекспир хотел сказать, что Орсино пылко влюблен.
– Зачем же так грубо про любовь?
– Это не грубо. Так Шекспир доносит до нас силу его чувств. Читай дальше!
В следующий раз она споткнулась на пьянке, где Сэр Тоби говорит: "Я буду пить за неё, покуда у меня глотка не зарастет". И мы стали обсуждать пьянство. У Энни год назад был парень, с которым она несколько раз встречалась, – какой-то Майкл. Но она увидела его один раз пьяным и моментально разлюбила. Очень напугал он её свои буйным нравом. Ну, тут я немного расслабился – парень в прошлом – это лучше, чем парень в настоящем. Пить я не собирался. Как хотелось думать, что с Энни у нас будут не только отношения сиделки и пациента. В будущем, конечно. Пока такой слабак, как я, мог быть только пациентом.