Через день Такер принес газету с заметкой про драку котенка и собаки. Видно было, что он любит такие истории – таинственные, мистические, полные вопросов без ответов. На месте драки полиция собрала останки животных, и патологоанатом позже дал ужасное заключение: внутреннее строение котёнка совершенно не походило на обычное кошачье. Из чего полицейские сделали вывод, что кто-то в городе проводит опыты над животными и пытается вывести вид особо жестоких котов.
Такер оживился:
– Вот бы мне такого боевого кота!
– Зачем он вам?
–Помогал бы мне в драках. Порвали бы всех! – зло засмеялся Такер, а глаза его хищно блеснули.
– Такой злой мог бы и вас убить.
– Да, ты прав. Но все равно не могу успокоиться. Если маленький котенок… тут пишут, ему три или четыре месяца всего было… таких дел натворил, то в какого зверюгу он бы вырос? Какого стал бы размера? Как лев? Эти ученые чего только не придумают!
Я слушал Такера и думал, что уже совсем не хочу повторять Сумрака. Он же мог убить Энни, когда она несла его домой. И тут я вспомнил слова отца. Он рисовал, но потом чего-то испугался. Уж не того – ли самого? Захотелось поговорить с ним и все узнать. Я ведь так и не простил ему того, что мама воспитывала меня одна. А у отца была другая семья, любимая дочь. Но я уже привык к слову “отец” по отношению к этому больному старику – Генри Биту. Надо бы разузнать, как его здоровье. Энни вполне могла бы его навестить.
Глава 17
Подошло время ужина. Пит задерживался. Я не был голоден, но волновался, не случилось ли чего с Энни. На мой стук в дверь Пит сразу откликнулся и спокойным голосом сказал, что сестра еще не приходила. Через какое-то время мне показалось, что слышу плач Энни. Мысль о слезах любимой еще больше меня разволновала. Крикнул Питу, но тот не отозвался. Я вслушивался в каждый звук за дверью. Шум нарастал. Там точно творилось что-то ужасное. Я молил Бога, чтобы он защитил Энни и Пита, и ненавидел себя за то, что сам не мог этого сделать. Колотил кулаками в дверь, снова и снова звал Пита, но тщетно Сердце стучало в ушах, руки дрожали. Под ногтями появилась кровь – расцарапал угри. Когда волнуюсь, начинаю царапать лоб. «Надо успокоится и подождать, – судорожно подумал я. – Если буду психовать, упаду в обморок». Голова закружилась, но в этот раз обошлось.
И вдруг раздался звук открывающейся двери. Зашел заплаканный Пит с подносом. Я слышал, что Такер где-то рядом. До меня донеслись голоса, и, казалось, что говорил он с Энни. Мысль о том, что Такер обидит её, не выходила из головы и заставляла меня обливаться холодным потом. Боже! Что же делать? Он страшный человек. Одно то, что держал меня взаперти, с цепью на ногах, говорило о многом. Даже моя болезнь его не остановила. Плевал он на то, что я умирал! Думая так, я вовсе не жалел себя. Все мысли были об Энни. Я сознавал, что Волк готов на любую низость и подлость.
Пит поставил еду на стол, и я схватил его за руку:
– Что случилось с Энни? – мой голос дрожал.
– Я не знаю, мне ничего не объяснили.
– Почему ты плакал? – я тряс Пита за плечо, добиваясь ответа.
– Испугался. Энни пришла в порванном платье, а Такер весь в крови, – выдавливал из себя слова Пит.
– Господи, да что же произошло?
– Сказал же, что не знаю ничего, – закричал Пит и убежал.
Тут вошел Такер. Он хромал, бурчал что-то непонятное и держал свечи в окровавленной руке. При тусклом освещении кровоподтёки на лице делали недобрый взгляд Волка зловещим. Но я сразу понял, что злится он не на меня. Такер положил свечи на стол и сказал:
– Вилли, нарисуй меня в полный рост. Может, хоть что-то вылечишь.
– А что случилось? Что-то с Энни?
– Да, с ней, – Такер тяжело опустился на стул. – А ты как-то слишком взволнован. Выглядишь хреново. Уж не сердечные ли тут дела?
– Я люблю её, – вырвалось у меня.
– А она?
– Я не спрашивал… Но мне кажется, она тоже меня любит.
– Понятно… Поражаюсь, как я пропустил. Обычно я такое вижу сразу. Но тут, видно, деньги помешали. Прихожу к тебе и представляю, как ты делаешь меня богатым. Ну да ладно. Сегодня расслабься и рисуй спокойно. Не буду тебя ругать.
– Но как же я могу расслабиться, если так и не знаю, что с Энни?
– Всё обошлось. Мы с Энни – соседи, поэтому я их с Питом и взял на работу. Знакомы уже семь или восемь лет. Энни выросла на моих глазах, и для меня она остается ребенком. Конечно, я понимаю, что она превратилась в девушку, но по мне – она слишком юная и хрупкая. Я люблю женщин в теле. С высокой грудью. Не толстух, но пышечек. Может, поэтому я никогда не видел в Энни женщину. Худой подросток – не более. А тут ко мне пришел Стэн, мой компаньон. Деньги принёс. Мы вложим их в один бизнес. Я был рад деньгам, обнял Стэна, усадил его за стол. Выпили, закусили. Тут появилась Энни, сказала, что ужин готов. Она приносит еду и мне, когда я дома. Увидела, что у меня гость, оставила все на столе и собиралась сразу уйти, но Стэн схватил её за руку и стал… дьявол, добиваться внимания, женской ласки. Сначала он не был груб, поэтому я не встревал. Придурок лишь отпускал пошлые шуточки. Но Энни очень испугалась. Вилли, ты рисуешь меня? По-моему, ты застыл, и кисть не двигается. Ты спишь?