Он привстал на локте и всмотрелся в её лицо, искаженное плачем.
- Ну вот мы и плачем! Какие мы ещё крошки маленькие! Ничего, скоро страшный серый волк дядя Тим научит крошку настоящей любви и крошка будет плакать только слезами счастья!
Он не стал притрагиваться к ней, только набросил на её истерзанное тело плед.
Потом быстро, одним махом вскочил с постели и вышел.
Тинку затрясло от страха. Что ещё придумает этот маньяк? Надо скорее выбираться отсюда, домой! Но вот дома-то своего у неё здесь нет, он далеко, в Тбилиси, у мамы с папой!
И Тинка зарыдала в голос и затряслась так, что тахта заходила ходуном.
Казиев вернулся свежий, волосы мокрые, чресла обтянуты банным полотенцем, на плечи накинут синий шелковый халат.
Он улыбался, сиял и был похож на озорного мальчишку.
А жертва его "игр" обреченно смотрела на него снизу вверх. Казиев по-хозяйски откинул плед, погладил её тело, осмотрел как врач, и сказал, да, с тобой так нельзя пока. Ты очень нежна, моя принцесса.
На что Тинка шепотом ответила: княжна...
- Ну, вот видишь, - ты княжна, а я - серый мужлан и нет мне прощенья. Но все-таки может быть?
И он надел на её тонкий пальчик тяжелое кольцо, которое тут же соскользнуло на простыню.
Казиев покачал головой, - попробую найти что-нибудь поизящнее. Просто это кольцо моей мамы и я его очень люблю.
Сейчас он был просто симпатичный молодой мужчина, нежный и чуть-чуть насмешливый.
Следующее кольцо, которое он принес, было много тоньше и с бриллиантом, не очень большим, правда.
Оно подошло к среднему пальцу Тинки.
Перстенек более-менее примирил её с ночным кошмаром.
И она спросила, - сдуру, конечно: а со своей женой вы тоже так?..
О, Боже! Если бы она знала, какую ярость вызовет её невинный вопрос. Лицо его исказилось и стало сразу старым и жутким.
- Моя бывшая жена - дура и мерзавка. Никогда больше не упоминай о ней, я рассержусь.
Тинка изругала себя за этот вопрос, она вовсе не хотела, что - бы он сердился, - это, наверное, пострашнее того, что с ней было в ночи.
- Но хватит, мой розан. Я принесу тебе завтрак. - Мягко улыбнулся Казиев. - Перестань меня бояться.
Завтракали они уже весело.
От рюмки виски Тинка развеселилась и у неё прекратились боли. На подносе лежали всякие вкусные вещи, вплоть до жареных пи - рожков, которые Тинка немыслимо любила, рядом сидел Великий режиссер и влюбленно смотрел на нее...
Жизнь оказалась не страшной, а приятной.
Хотелось бы, конечно поговорить с ним о чем-нибудь более конкретном, киношном, но Тинка решила, что ещё рано.
И у Казиева тоже была своя задумка: удержать этот экзотический цветок как можно дольше около себя и показать во всем блеске всем свою новую героиню. Девочка, конечно, малоподвижна и не сильно, скажем так, умна, но это все поправимо. Еще пара-тройка таких ночей и двигаться она научится только так. А ум её ему не нужен. Он сам не дурак. Была у него одна слишком умная... И где она? А этой... Что он ей скажет, то девочка и сделает. Она из подчиняющихся. И к тому же экзотическая красавица! Пожалуй, привяжется, - не отвяжется.
Отвяжется, подумал он со смешком, никуда не денется. Не таких выкидывали, - если, конечно, надоест. Но пока он очарован.
Он повалился на спину на тахту, прикрыв полой халата возбужденную плоть, пусть до времени успокоится грузинская княжна - богатства которой, поди, - два барана да две козы?..
- Ласточка, - сказал он, ласково поглаживая её по белым стоячим холмам грудей с невинно торчащими как бутончики розанов - сосками. (Не удержаться... Нежна как подтаявшее мороженое). - Ласточка моя, а что бы ты сказала, если бы я предложил тебе роль, заметь, не рольку, а роль, - в своем новом фильме, а?
Тинка, как не было ей больно, привскочила на тахте, прикрывшись пледом. Таким образом она лишила Тима удовольствия от игры с любимой игрушкой, а себя спасла от нависшей над нею опасности.
- Ой, я была бы так счастлива!
Здесь следовало бы зацеловать благодетеля, но она боялась и только сжала его руки.
- У вас уже есть сценарий?
Вот этого лучше бы она не говорила! Ну, нет у него сценария, нет! И как ей сказать об этом пристойно. Да как угодно, такой-то дурешке!
- Видишь ли, детка, у меня был прекрасный сценарий, - "Роскошное убийство фройляйн Ханни"... Но... Но сценарий этот куда-то делся. Думаю, его увели и даже предполагаю, кто. Но пусть пока над ним они поколдуют, а я тем временем сделаю новый вариант и предъявлю им свой иск. Вот так.
- Ой, как интересно! - Пискнула Тинка.
Казиев даже не глянул на нее, - вот прекрасное средство от потенции: заговорить о сценарии. Будто и не юная красавица с ним лежит!
- Но это сценарий на мою бывшую жену... А я снимать старух разлюбил, не вижу в них того шарма, какой видят эти отмороженные молодые режиссеришки! Мне нужен сценарий на тебя, юную пери, и такой крутой, чтобы от ужаса люди под стулья залезали, а от сексуальных сцен, - кончали... Вот такой я хочу сценарий.
- Если я что-то услышу, я... - Только было забормотала Тинка. Казиев так на неё посмотрел, что она тут же стухла. Но через минуту глаза у него сверкнули и он медленно произнес.
- Хотя... Родя говорил с тобой о кино?
Она поняла, что Казиев знает о ней и Роде и расстроилась.
- Говорил, - довольно кисло протянула она, так как Родя именно об этом с ней не больно-то беседовал. Но надо же что-то сказать Тиму, вон как он ждет и напрягся весь!
- Говорил. - Совсем другим тоном сказала Тинка ( будет врать, как может, а то этот Тим опять к ней полезет. Глупа, глупа, а заметила, что разговоры о кино лишают Тима интереса к противуположному полу). - Он мне сказал вообще, что прилетел В Ниццу не только на открытие отеля, но и по делам. За сценарием! - Вдруг само вырвалось у нее, хотя она об этом никогда не думала.
Что-то стукнуло в голову Тинке еще, но она пока не стала останавливаться на этом "чем-то", чтобы не утерять нить, которая выскочила - ма-аленьким кончиком.
- Да, да, я уверена, за сценарием! И он должен был взять его у старика!
- Какого старика? - Загорелся Казиев, - француза?
- Нет, - мотнула головой Тинка, - наш старик, с ( тут она поняла, что подставляет свою подругу Ангела)... с девчонкой маленькой, внучкой или правнучкой, - поправилась она.