И она жалко покривилась, что должно было означать счастливую улыбку.
Макс внимательно осмотрел, - именно осмотрел - её лицо, изучил, и спросил, - спасаете? Ну, давайте. Только я никуда не поеду. И буду жить и работать здесь. Пока. Уж этот год - точно, не хочу вводить вас в заблуждение. А работаю я, чтобы вы уже все знали, - в автосервисе и неплохо зарабатываю.
Наталью прорвало.
- Макс, ты поедешь учиться в Париж! Как можно отказываться? С твоими данными! С нашими возможностями! Многие дети хотели бы этого, но не могут! А мы всю свою жизнь отдали тебе, старались для тебя и что теперь?.. Занюханый автосервис? Ты, что, сошел с ума? Ты не имеешь права не ехать! Подумай, из-за кого ты не едешь? Ты не едешь из-за...
- Мама! Дальше ни слова! Или мы с тобой поссоримся очень серьезно! крикнул он и уже спокойнее произнес, - Я не поеду, а вот по какой причине тебя не должно касаться. И давай, мамочка, прекратим эту сцену. Я вас не заставлял богатеть, вы сами это сделали. Для меня? Спасибо. Я постараюсь отдать вам все долги. Только пожалуйста без обид, - видя, что у неё набухают веки.
- когда вы устанете или вам надоест работать. И не надо меня ни от чего и ни от кого спасать. И слушать сплетни. Я ничего не буду тебе объяснять, потому что ты не поймешь. Прости. Но ничего дурного я не делаю.
Он замолчал, явно ожидая, когда она уйдет.
Она встала, согбенная как старуха, и пошла к двери.
Там она обернулась и со слезами и пафосом сказала: спасибо, сын. Если ты хотел убить меня, то ты это сделал.
Он улыбнулся.
- Н-у, мамочка, зачем такие жестокости! Потом, потом, ты скажешь мне все, что хочешь, ладно? И я, клянусь, выслушаю все, а теперь - спешу. Пока.
Он чмокнул её в голову и нежно выпроводил за дверь.
* * *
Она еле доковыляла до машины - последнее время слабость одолевала Наталью Ашотовну, и она стала ездить с шофером, славным, веселым малым, который иногда даже отвлекал её от безумных, тяжких мыслей.
Плюхнулась на заднее сиденье, чего никогда не делала. Надо было привести себя хотя бы в некоторый порядок.
Достала мешочек с косметикой и вдруг отшвырнула его на и завелась.
Она плакала и плакала, не стесняясь чужого парня, понимая лишь одно, сына она потеряла. Им всецело владеет ТА.
Ощутила, что они остановились, но это был какой-то переулок, а вовсе не издательский парадный подъезд.
- Что такое, Саша? - Спросила она дрожащим от слез голосом.
- Наталья Ашотовна, нельзя вам такой на службе показываться,
- сказал Саша, обернувшись к ней, и она увидела а его глазах сочувствие. И это чужое сочувствие сделало свое дело.
Она разрыдалась вразливанную, а Саша говорил.
Оказалось, все уже знают, что сын издателей бегает как собачонка за этой никудышней актриской и проводит у неё все свое время и вообще...
Наталье было и стыдно слушать все это и вместе с тем ей было приятно, что люди сочувствуют ей, а не ТОЙ, хотя та и актриса и, по правде, красавица.
- Прям, красавица, - расхохотался Саша, - все кости повылазили! Вот кто красавица, так та грузиночка, которую вы снимали на календаоь! Ваш-то с ней куда-то ездил... Не понравилась видно, - и Саша вздохнул.
Чувствовалось, что ему-то красавица такая не только б понравилась, но и с большим удовольствием на ней бы женился.
Саша был холост и имел жилплощадь.
И ещё ощущалась в Саше некая враждебность, - которую он старался скрыть, - к Максу, - типа, с жиру бесится.
Голова у Натальи шла кругом.
И когда она услышала от Саши некое предложение, она не удивилась и не испугалась.
Несколько смущаясь и подбирая самые невинные, - на Сашин взгляд, слова, Саша предложил "попугать" дамочку, чтоб неповадно было.
- Как? - Спросила Наталья и с ужасом поняла, что говорит об этом, как о деле решенном.
- Легко, - откликнулся Саша, - прижать легонько да сказать, что, мол, самому-то неудобно, вот он, Макс, то есть, и попросил товарища передать ей, чтоб на него не рассчитывала. А будет лезть - ей же хуже. Так что ли... Закончил скромно Саша. - Мы за вас переживаем.
Наталья, с теперь уже непреходящим ужасом спросила тихо, - а-а, как это - "поприжать"?
И вспомнила неожиданно бронежилет Макса...
- Только не его! Ни в коем случае! - Почти закричала она.
- Да что вы, Наталья Ашотовна, - серьезно и достойно ответил Саша, мы его ни пальцем... Он-то при чем? Это она его, мальчонку, захороводила. А "поприжать"?.. Ну, это по-разному. Можно поговорить ( Саша хотел сказать "побазарить", но понял, что такое слово не для хозяйки), предупредить, а можно у стеночки малость поприжать... Главное, что это, мол, сам Максим велел передать. В глаза говорить такое неудобно.
- А она поверит? - Подумала вслух Наталья.
- Это уж как скажешь. Она из таких дамочек, которые выяснять ничего не будут. Прогонит и все. Чего бы он ни делал. Или съедет куда-никуда.
Да-а, Саша оказался большим психологом и, главное, - действенным.
Пока она рыдала, пока папаша разгуливал по издательству с трубочкой в руке, простой Саша имел конкретный план спасения! И прав он в том, что мадам не станет ничего выяснять! Не глупо!
- Санечка, - завопила Наталья, - во-первых, тебе прибавка к зарплате!
- Да что вы, Наталья Ашотовна! - засмущался Саша, он был стеснительный юноша по натуре.
- Нет, нет, молчи! Второе. Это произойдет, когда я дам знак, ладно? Не раньше! Ни в коем случае! Без моего знака - ни одного движения!
- Подождем, чего нам. Не на пожар. - Степенно ответил Саша, зная, что ещё есть щекотливый вопрос, который решить надо сразу.
Деньги.
Сам он пугать актрису не собирался, она его, наверно, видела, а тот, кто будет "пугать", без денег пальцем не пошевелит.
Как-то дотумкала голова издательши. Она спросила, - но ведь это не ты... будешь?..
- Конечно, не я, что вы, Наталья Ашотовна!
- Значит, деньги нужны. - Решила сама.
- Да уж, конечно, за деньги, за так сейчас никто... - Вздохнул Саша.
- Ты ко мне не заходи, - сказала обычным своим строгим голосом Наталья, - я тебе дам, - не бойся, не обижу, - когда обратно поедем. Ладно?
Саша кивнул.
Дело о "наезде" начало свою жизнь.
* * *
Нынешним же вечером, на дальней окраине Москвы, где жил Саша и его два другана, собрались обычные посиделки в "Пивном баре".