Она оторвала руки Тинки от своей шеи, вытерла ей лицо платком и, обняв за плечи, повела в гостиную. Ангел секундно подумала, а пошли вы все!.. Взять рюкзак, рукопись, и уйти. Пусть что хотят, то и делают со всем этим стариковым барахлом.
Но Алена прихватила с пола листки.
Вздохнув, Ангел пошла за ними.
Там они расселись как прежде, для чаепития.
- Тинка, - обратилась Алена к подружке, которую несмотря ни на что, любила, - скажи, зачем ты лазила к Ангелу в рюкзак?
Меж тем, Ангел развязала тесемку рюкзака и вытащила оттуда свернутую "Комсомолку".
Тинка со страхом смотрела на это.
- Вот, - сказала Ангел, - видишь, Алена, это она всунула вместо того, что там лежало, а сегодня хотела все подложить на место... Я помешала. Зачем это ей? Объяснить-то можно? Или нельзя?
Тинка была из тех трусих, у которых никогда не возникает даже болезненное "безумство храбрости", она была из тех, - у кого от страха заходит "ум за разум" и человек может впасть в истерику или войти в ступор, или находиться в состояние бреда.
У Тинки наличествовало, пожалуй, все.
- Это Родины документы! Мне Тимоша сказал! Он велел мне взять их и принести ему! - Начала она на крике, - чтоб посмотреть! И сказал, что это ты их взяла... - тут Тинка полными слез глазами, огромными от ужаса, глянула на Ангела, - та только усмехнулась.
Тинка дрожащим пальцем показала на бумаги, лежащие на столе, - они яйца выеденного не стоят, сказал Тимоша, и это совсем не то.
Последнее она прошептала и замолчала, казалось, навеки. Ангелу очень хотелось посмотреть что же в этих бумагах, но ведь она как бы должна знать, - что?..
А она - не знает, потому что дура и расхлебайка и только тем и занималась, что страдала по Максу.
Алена, принявшая на себя роль третейского судьи, взяла бумаги, сложила их ровненько и стала читать.
Она читала, Тинка подвизгивала с плачем, которого, по правде,
- уже не было, Ангел со скрытым интересом следила за Аленой, у которой, по мере чтения менялось лицо.
Из равнодушного - в заинтересованное, потом в жалостливое и вдруг у неё из глаз потекли слезы.
Алена неожиданно зло посмотрела на Тинку, - и это твой придурок Казиев назвал дерьмом? - она задумалась на минуту... - нет, он не придурок! Он решил тихо-тихо прибрать все к своим рукам, я думаю... А ты, Тинка, дурочка, и твой Казиев отлично это знает и знает, что ты разнесешь его мнение о рукописи - на весь свет... А он поставит фильм и это уже будет ЕГО фильм. Подумаешь, какой-то старик там что-то... Да он этого старика купит-перекупит!
- Не купит и не перекупит, - обронила Ангел.
- Ты знаешь, что здесь? - Спросила Алена и Ангел честно покачала головой.
- Ну и дура?! - Удивилась Алена, - Ну, вы, девки, и дуры! Если б я хоть что-то знала! Но ведь ты, Ангелица, ничего нам про это не сказала! Уничтожающе посмотрела она на Ангела. - Чье это, вообще? Кто это написал?.. Я не о письмах, я о сцене (в это время Ангел схватила листки и стала читать, к ней пристроилась Тинка, боязливо поглядывая из-за её плеча)... Кто-нибудь из вас знает?
- Я знаю... - ответила замедленно Ангел, - только наверное не все... Я это взяла у старика, когда он отнял у меня паспорт и рукопись Леонид Матвеича!...
- Так это не Леонид Матвеич написал?
- Нет...
Тинка пискнула, - прочти, Ален, вслух. Я не разбираю, мелко... Алена прочла им сцену в загоне у Хуана, и коротенькое письмо, последнее, видимо.
Ангел и Тинка сидели пришибленные.
Потом Алена сказала, - надо вернуть это старику. Он-то знает, чье это. Больше мы сделать ничего не можем.
- Но как же... - пролепетала Тинка, - а Тим сказал...
- Молчи о своем Тиме ! Он ещё тот хитрован! Я думаю, что он в самом скором времени разыщет старика и заберет у него все остальное... Девочки, это такой фильм! Все будут плакать!
- Этот материал или роман, или как там, - сценарий, старик хотел продать Роде, - начала Ангел, - я понимаю теперь. Меня взял для прикрытия... Кого-то он боялся! И боится до сих пор.
Теперь, что ему продавать без этих листков и писем. А где фото?
- Заорала она снова на Тинку.
Та захныкала, - я не знаю...
- Такое фото! Два молодых мужика и девушка, такая красавица!.. И все на берегу моря. Смеются... - Ангел говорила так, будто сама побывала там, на этом берегу. А она просто представила, что та дама - она, а один из мужчин - Макс. Старик сказал, что там на снимке он сам...
- Да ты что? - Потрясенно вскрикнула Алена.
- Такой дряхлый гриб? Не может быть! - Заявила Тинка, воспринимая любого старого человека вечно таким, какой он сейчас. Не хватало у бедолаги воображения на другое.
Затрещал мобильник.
Алена взяла трубку. - Тину? Сейчас.
Передавая Тинке телефон Алена просипела, - Этот, твой... Соглашайся на все, а там будем думать. Может, поборемся с ним, а? Девчонки? Жаль, если такому попадет это.
Что умела делать Тинка, - то умела: мгновенно преображаться.
Сейчас сидела, зареванная, жалкая, и вот уже стряхнула с себя все в одну секунду и томной красавицей протянула, - да-а, я слушаю вас...
24. РАЗГОВОР "ПО ДУШАМ".
Улита Ильина пребывала в некоторой панике.
Вчера Главный режиссер театра, - с названием простеньким и миленьким "НУ!", извиваясь от благожелательности и восхищения этой своей такой явной благожелательностью, пригласил Улиту к себе в кабинет. Она знала - зачем. Догадывалась.
Главреж, которого звали Март ( не Марк, не путайте!) Владиленович, вперясь своими синими глазами в её лицо, горестно сказал.
- Дорогая, любимая наша Улитушка!..
... Давай, не тяни резину, подумала Улита с отвращением, - она знала, сколько ещё всякой мути придется ей выслушать, прежде чем Март произнесет фразу, ради которой и проделывается вся эта интермедия.
- Любимая Улита! - Продолжал меж тем Март, - М-м, я запамятовал, какая у вас последняя роль?
- Сиделка с тремя словами, - ответила Улита.
- А-а, да, да... - Март как-то засмущался, - как вам в в этой роли?
- Прекрасно, - ответила Улита, - весьма комфортно. Никто не замечает.
- Конечно, это не для вас, я понимаю, - заохал, чуть не зарыдал Март, - но вы сами видите, что за зритель у нас, - наш театр мало, кто понимает, и ы переживаем сейчас не лучшие дни. Надо что-то придумывать...