Без женщин, вдвоем с Ангелом. Макс научит его управлять самолетом!
Он узнал, где находится вторая Ленина, и какая-то старушенция на вопрос, не знает ли она случайно, где здесь живет Ангел...
Он только-только хотел объяснить, - какой и кто, как старушенция бойко зыркнула на него глазом и толково объяснила, как пройти. И что-то крикнула вслед.
- Что? - Обернулся он.
Старушенция сказала, - да ты сам Аньдел и есть.
И хихикнула.
- Что вы, мадам, - ответил он ей, как ответил бы во Франции,
- я скорее - наоборот.
Это оказалась старая, "хрущевская" пятиэтажка.
Максу стало нехорошо, когда он поднимался по грязной темной лестнице на четвертый этаж, соответственно, без лифта.
А родители Ангела? Что-то он говорил о пьянице-папаше?.. Но Макс тут же пресек себя: а у него родители? Вернее, родительница,
- не пьяница, но лучше уж была бы ею!
Пока Макс поднимается по лестнице, немного осветим обстановку обеда, который как раз происходит в семье Федоровых.
Папаня, глава семьи, Владимир Васильевич, был не в духе. Сегодня на работе, в обеденный перерыв, отмечали день рожде - ния старого мастера, которого через год этаким же макаром, будут провожать на заслуженный (вечный уже) отдых. Хорошо, душевно по - сидели, но мало.
Собирались после работы продолжить, но прибежала жена мастера и уволокла рожденника домой.
Развалилась компания. Хмель почти весь соскочил с Главы семьи и он был не в сильно хорошем настроении, прямо скажем, - дурном.
Надо бы взять в должок у кого-нибудь и самому продолжить рождение старика Потапыча... Но уже взято и перевзято до получки, жена слезу пустит, а дочь, которая приехала злая как демон из
Москвы, могла бы дать папаше ейные долларов сколько-то, в Славинске и обменный пункт есть, - так ведь не даст.
Потому, глядя на Ангела в упор такими же как у неё синими-синими глазами, только у него с красноватой поволокой, папаша начал к дочери вязаться.
- Ты, я вижу, все вожжохаешься со старым пьяницей (себя Владимир Васильевич пьяницей не считал - он работает!). Прекрати это дело. Нечего тебе от его учиться, как водку пить.
Ангел молча ела суп.
- Ты слышала? - Загремел папаня, - я тебе говорю?
- Леонид Матвеич мой друг, - сообщила Ангел, так и не отрывая глаз от рассольника.
- Дру-уг? Во-она! - Протянул смешливо папаня, - а я думал собутыльщик! Чему он тебя научил, учитель твой? Как в койке цельными днями валяться?
Ангел молчала.
Тогда папаня стукнул кулаком по столу и тарелки слегка подпрыгнули, а матушка тихо ойкнула...
Оставим их на момент, потому что на общую кухню входил Макс. Проникнув в квартиру вместе с какой-то белобрысой толстой теткой, которая так от него сторонилась, что он подумал, - наверное его Харли стал "подтекать" и от него несет бензином.
А тетка, это была Нюра, напугалась, - не террорист ли?
Войдя на кухню, растерялся он.
На него уставились шесть а то и больше пар глаз ( время, не забывайте - обеденное!) и женщины замерли. К ним вошел принц не принц, но кто-то подозрительный... Они не могли бы определить точно, кто к ним вошел.
- Вам кого? - Спросила самая смелая, молодая и симпатичная, Ленка-холостячка.
- Простите, - сказал Макс, - не здесь ли живет некто Ангел?.. Холостячка заскучнела лицом и ткнула половником в даль кори - дорчика, налево, там на двери пять написано.
- Спасибо, - сказал Макс, уже не добавляя "мадам", как он привык в этой трахнутой Франции. Здесь это не играло.
Макс стукнул в дверь, услышал громовое - открыто - вошел и... Ангел сорвался из-за стола так, что Макс, не успев даже как следует увидеть его, остался наедине с папой и мамой, видимо. Почему он убежал? Думал Макс, мило улыбаясь и произнося всякие слова: здравствуйте, простите, что нарушил ваш обед...
Ангел же сорвался потому, что был одет в свой старенький ситцевый халатик, подпоясанный тонким пояском.
Не потому, что халат был ветх как Мафусаил!
А потому что халат - женский, и тут уж ни взять, ни дать.
Она внеслась к Леонид Матвеичу.
Тот как обычно возлежал на тахте, курил и пил пиво.
Ангел бросилась к нему, хватаясь за его плед и чуть не залезая под него, при этом бормоча, - Леонид Матвеич, миленький, Макс приехал, он у нас, спрячьте меня, я не хочу... Спрячьте!
Сначала Леонид Матвеич не мог понять, кто такой Макс и почему Ангел прячется от него под плед.
Он просто молча смотрел на неё и только сделал одно, - перестал отхлебывать из поллитровой банки пиво.
- Что такое? Какой Макс? Что с тобой, моя девочка? Зачем ты сгоняешь старого дедушку с его ложа?
Ангел быстро напомнила ему историю, которую рассказала по приезде из Москвы.
- Ах вот в чем дело! - Вскричал Леонид Матвеич, - голубок прилетел за своей горлицей!
- Да что вы говорите, Леонид Матвеич, вы сильно выпили? - с досадой отозвалась Ангел, - какая горлица! Он ничего не знает, просто я наверно там кому-то понадобилась. Может ему самому! А я не хочу... Не хочу, чтобы он знал!.. Не хочу его видеть!
- Но он-то знает, потому и приехал! - Безапелляционно заявил Матвеич, - ему рассказали твои девчонки и сказали, где ты. Женщины болтливы, ты что, не знаешь? Вот он и примчался, потому что любил он всегда тебя, но не понимал этого. А не Улиту. Улита так, фу-ух! Дым! Воздух!.. Иди-ка ты к нему и все.
В его рассуждении была логика.
Конечно, кто-то из девчонок не утерпел и рассказал ему, а он... Значит, может быть... То, что говорит Леонид Матвеич, - правда?..
Она села на тахте и перестала стаскивать с Матвеича плед.
Он снова наконец хорошо в него завернулся, хлебнул пива и сообщил: я тебе кто? Учитель? Учитель. Значит, что я сказал, то и правда. Иди.
Матвеич хотел спать, потому что сегодня превысил пивную норму.
- Мне правда идти? - переспросила его Ангел как оракула.
- Конечно, правда. - ответил уже несколько неразборчиво Леонид Матвеич и задремал, успев однако сказать, - после мне все в подробностях расскажешь, как я был прав.
Да, к этому моменту Макс знал, что приехал не к милому парнишке Ангелу, а к девице-Ангелице, то есть, юной девушке по имени Ангелина, которая так сорвалась из-за стола, потому что не хотела показаться ему в истинном облике.