Работа, если честно, пустяковая. Там стояли новейшие посудомоечные автоматы. Нашей задачей было вставлять в нужные ячейки тарелки и стаканы. Так что мы с приятелем не перетрудились. А если еще учесть, что нас бесплатно кормили, то вообще крупно повезло. Правда, наши товарищи по гальваническому цеху подшучивали над нами, когда приходили на обед. И было довольно обидно. Согласись, что "посудомойка Валя" для мужчин звучит несколько двусмысленно. Но мы старались не обращать на это внимания. Тем более, что наше внимание было приковано к юной поварихе, практикантке из кулинарного училища. Она сразу бросалась в глаза, и раз увидев ее, трудно было отвести взгляд. Кроме необыкновенной внешности, она обладала легкой летящей походкой, как у балерины. Странно было видеть такое чудо в эдаком месте.
Познакомились мы с Аминад на второй день. Она оказалась простой в общении, обаятельной и острой на язычок. Ей, видно, наскучил однополый коллектив столовки, и девушка частенько крутилась возле нашего посудомоечного агрегата. Помню, мы заключили с другом пари насчет ее национальности и, конечно, оба проиграли. "Мой отец - чеченец, а мать - башкирка", - со смехом сообщила Аминад, после того как мы изложили ей собственные версии ее происхождения. Я тогда любил выражаться поэтично, например: "В тебе вся красота Востока".
У Аминад не было подруг в столовой, и теперь она даже обедала с нами, не обращая внимания на сплетни поварих. Мы болтали и смеялись без умолку, а старые грымзы завидовали и злились, а потом срывали на нас свое зло. Мой приятель первым разглядел, что между мной и Аминад, как говорится, возникло чувство (со стороны это всегда виднее), и постепенно стал откалываться от нас.
Я тогда тоже был парнем хоть куда. Занимался в секции бокса. Заочно учился в институте на экономическом. Я с энтузиазмом смотрел в будущее. До двадцати семи лет (пока грозит служба в армии) можно делать карьеру на заводе, а потом поднять планку выше.
Она с удовольствием слушала мои рассуждения о будущем, но однажды с грустью сказала:
"А у меня будущего нет". Это меня кольнуло в самое сердце - ведь я-то разглагольствовал с мыслью о нашем совместном будущем. В семнадцать лет я был страшным идеалистом. Мне казалось, что все именно так и произойдет, как задумано. И в моем будущем уже было место для Аминад. Но посудомоечная неделя подошла к концу, ее практика - тоже. "После экзаменов ты вернешься на завод?" - поинтересовался я. Я был почти уверен в ее ответе, во-первых, потому что место для повара очень престижное, а во-вторых, потому что здесь я. Но она покачала головой. И ничего не объяснила. И не оставила адреса. На прощание нежно коснулась губами моей щеки и прошептала: "Желаю тебе счастья".
Женщина все-таки загадочная натура. Сколько живу - столько удивляюсь. Оскар Уайльд написал: "Женщины - сфинксы, но без загадок". Но что он понимал в женщинах?
Я нашел ее в кулинарном училище во время экзамена. Специально взял отгул на работе. Она обрадовалась, увидев меня. "Я только что думала о тебе". "А я постоянно о тебе думаю..."
После экзамена мы поехали в парк, и еще в трамвае Аминад спросила: "А ты работаешь на заводе, потому что боишься попасть в Афганистан?" Ее вопрос меня разочаровал, я знал много девиц, которые считали, что парень, не служивший в армии, это как бы полуфабрикат, а не полноценный мужчина. Впоследствии, я думаю, они много горя хлебнули с "полноценными" мужиками, вернувшимися с той войны. Я ответил, что сначала хочу закончить институт и приложу для этого максимум усилий.
В парке мы целовались до упаду. Впрочем, ничего лишнего я себе не позволял. Времена еще были целомудренные. Она призналась, что впервые целуется с парнем, и даже не представляла себе, как это здорово! "Я вообще-то всегда любила б целоваться, но родители были не особенно ласковы со мной, а вот брат... мой братик". Тут она умолкла и тихо заплакала.
Ее брат два года назад погиб в Афганистане.
Она тогда училась в хореографическом училище, мечтала стать балериной. Аминад долго убивалась по брату, а потом случайно узнала, что в Афганистан требуются поварихи, и у нее появилась цель. Для чего она хотела попасть туда любой ценой, для меня до сих пор остается загадкой. Решила мстить за брата? Но кому? Талибам? Моджахедам?
Она бросила хореографическое и поступила в кулинарное. Она училась на одни пятерки и добилась практики на военном заводе, тем самым приблизившись к цели.
Мы жили на разных окраинах города. Я добирался до завода два часа, а она - три. Я мучился, потому что не хотел стать "полноценным" мужчиной и плевал на интернациональный долг. А эта хрупкая девушка с фигуркой балерины мечтала варить солдатам (а в ее понимании, героям) кашу ищи.
Из парка Первых поцелуев, из парка имени Краха юношеского идеализма наши тропинки разбегались в разные стороны .Через неделю Аминад уехала на войну, и мы больше никогда не виделись. Она прислала мне оттуда два письма, но я на них не ответил. Прекрасная повариха, умеющая ходить на пуантах, уже не вписывалась в мое будущее.
Не знаю, была ли это любовь или я патологически не способен любить, будучи первостатейным эгоистом. По крайней мере, тогда я заставил себя не страдать, полностью отдавшись учебе и карьере...
- Зачем ты мне это рассказываешь? - воспользовалась Аида паузой в его монологе.
- Сейчас поймешь. - Харитонов налил себе полстакана минеральной воды и выпил залпом, крякнув при этом, как заправский выпивоха. - После нашей последней встречи, после этого гребаного китайского ресторана, воспоминания навалились на меня, как подпиленное дерево. И я до сих пор не могу выкарабкаться. Я вдруг начал страдать. Моя любовь к Аминад, загнанная в темницу вышла на свободу. Я сделался сентиментальным каким не был даже в юности.
Несмотря на то, что прошло около двадцати лет, в моей записной книжке сохранился телефон ее родителей в Уфе. Я позвонил и представился старым другом Аминад. Трубку взяла мать и как-то сразу затрепетала, видно, приняла меня за фронтового товарища дочери. Она продиктовала мне телефон Аминад в Самарканде. Вот куда ее занесла судьба! Моя милая балерина в третий раз вышла замуж, и у нее пятеро детей. Мы говорили всего десять минут, но этого оказалось достаточно, чтобы я почувствовал себя одновременно и самым счастливым и самым несчастным человеком на земле. Я полжизни угрохал на построение призрачного "будущего", и в итоге одинок, бездетен и никем не любим, кроме старухи-матери. Я впервые осознал, что у меня больше нет будущего, а умножать свое богатство бессмысленно. Я-не Гобсек. Зачем мне столько денег? И тем более каждодневный риск ради них! Я сказал твоему шефу по телефону, что нахожусь в глубочайшей депрессии и готов уступить ему половину предприятия по самой низкой цене. Поэтому он скоро будет здесь. Я выхожу из игры, Инга. Я пас...
"Это первоклассный блеф! Браво! Снимите шапки, господа! Вах выходит из игры! Это значит, нас с Донатасом замочат в "Лягушатнике", а Борзой с Вахом поделят прибыль! Стоп! Я совсем упустила из виду нотариуса. Дачный домик в стиле "модерн" - это вполне в его духе! Нечаев мог уже десять раз вернуться из Испании, убить Шандора с Верой и договориться с Вахом! Дерьмо! Полное дерьмо! Я окончательно запуталась! Надо взять себя в руки!"
- Мне надо срочно позвонить!
- Телефон-на кухне.
Аида прихватила с собой сумочку, и Харитонов вполне мог догадаться о ее содержимом. Это было неосторожно с ее стороны, но и оставлять сумочку нельзя! Такие фокусы она знает! В нужный момент пистолет окажется разряженным. Мамаша Ваха что-то стряпала. "Ждут гостей? Или язва желудка тоже блеф?"
- Мне надо позвонить. Я вам не помешаю?
- Что вы! Пожалуйста. - Пожилая дама всячески выказывала радушие.
Аида набрала номер нотариальной конторы.
Ей ответил знакомый голос секретарши.
- Это Инга. Здравствуйте, Соня...
Она заговорила с литовским акцентом, и у мамаши Ваха глаза полезли на лоб. Женщина вытерта руки о передник и удалилась.
- А что, Юрий Анатольевич до сих пор не вернулся?
-- Он позавчера звонил из Малаги. Впервые сменил место отдыха, - охотно делилась Соня- - Чувствует себя отлично. На днях возвращался в Питер...
Аида положила трубку и несколько секунд прервала в оцепенении.
На кухню вернулась мать Харитонова.
- Еще будете звонить? - осторожно поинтересовалась она с заискивающей улыбкой. В глазах пожилой дамы теперь светился явный интерес.
- Нет. - Аида уже направилась к двери, но неожиданно обернулась. - А почему бы вам не перевезти Валентина Алексеевича на дачу? Ему полезен свежий воздух...