Велисарий развел руки, словно гигант, держащий невидимый мир.
- Не думай мелко, Нарсес. Не удовлетворяйся мелкой амбицией свалить меня. Мысли по крупному. - Улыбка вернулась. - Почему бы и нет? У тебя все еще есть по крайней мере тридцать лет, чтобы насладиться плодами твоих трудов.
Нарсес быстро бросил взгляд на Рану Шангу. Царь раджпутов стоял снаружи, возможно в сорока футах. Они с Дамодарой дружелюбно болтали с Валентином.
- Не дури, - прошипел он. - Да, я очистил гнездо Дамодары. Он устал до смерти от шпионов Нанды Лала, наблюдавших за каждым его шагом. Но... больше, чем это?
Ухмылка вернулась с полной силой.
- Это армия раджпутов, Велисарий, на тот случай, если ты не заметил. Эти сумасшедшие ублюдки так же склонны нарушать клятву, как ты. Они поклялись в вечной верности императору малва, и этим все сказано.
Велисарий почесал подбородок и хитро улыбнулся.
- Да, поклялись. Но я предлагаю тебе, если ты этого еще не сделал, исследовать природу этой клятвы. Знаешь ли, клятва клятве рознь. В прошлом году я попросил Ирину точно выяснить для меня, в чем поклялись цари Раджпутаны в Аджмере, когда наконец стали союзниками малва. - Улыбка стала очень хитрой. - Они поклялись в вечной верности императору малва, Нарсес. Велисарий собрался уходить. У края шатра, в отбрасываемой им тени, он остановился и повернулся. - Кстати, Шандагупта не упоминался. Никаких имен, Нарсес. Просто: императору малва.
Он тогда чуть не рассмеялся, увидев лицо Нарсеса. И снова это было лицо маленького мальчика. Однако не лицо доверчивой невинности. Это было горящее готовностью лицо жадного ребенка, увидевшего торт, который его мать только что поставила перед ним в честь дня его рождения.
Ребенка, которого ждет еще много дней рождений. Много, и много тортов.
На пути назад, когда они ехали по неровной почве, Эйд послал только один ментальный импульс. "Смертельны удары Велисария".
Глава 23
Как только Велисарий зашел в командный шатер, то все понял. Улыбающиеся лица его военачальников служили достаточным свидетельством. Глубокая гримаса недовольства Маврикия - доказательством.
Увидев это недовольное выражение, Велисарий засмеялся.
- В чем дело, старый ворчун? - спросил он. - Признай правду - ты просто не терпишь, когда планы исполняются, и все идет хорошо. Это против твоей веры.
Маврикий изобразил улыбку, в некотором роде. Если бы лимон мог улыбаться.
- Это неестественно, - проворчал хилиарх. - Против законов человека и природы. - Он поднял в руке свиток и протянул Велисарию. Затем, пожимая плечами, сказал: - Но, очевидно, это не против законов Божьих.
Велисарий с готовностью развернул свиток и просмотрел содержание.
- Ты это прочитал. - Слова прозвучали, как утверждение, не вопрос.
Маврикий кивнул и показал на других офицеров.
- И передал им суть.
Велисарий бросил взгляды на Кирилла, Бузеса и Кутзеса и Васудеву. Грек, два фракийца и кушан, но они вполне могли быть горошинами в одном стручке. Все четверо улыбались. Частично от удовлетворения, увидев, как выполняются планы. В основном от чистого удовольствия, поскольку наконец покончили с маневрами. Конечно, за исключением одного последнего, тяжелого марша - но это будет путь к битве. Они нисколько не сомневались, что этот марш окончится триумфом. Их армия была армией Велисария.
Одна горошина в стручке немного отличалась от других. Улыбка кушана была такой широкой, что, казалось, его лицо сейчас разорвет. Велисарий сурово посмотрел на него и предостерегающе потряс свитком.
- Шлемы остаются на головах, пока мы не зайдем достаточно далеко в кванат, Васудева. Любой кушан, который только расстегнет пряжку до того, как мы спустимся вниз... Я посажу его на кол. Клянусь, что посажу.
Улыбка Васудевы не сошла с лица, даже не стала менее широкой.
- Не беспокойся, полководец. Мы планируем религиозную церемонию после того, как спустимся вниз. Выложим огромную кучу вонючей-трахнутой-глупой варварской дряни. Произнесем короткую молитву, проклиная это дерьмо и обещая ему вечное забытье. - Он виновато развел руками. - Конечно, по праву мы должны бы их сжечь. Но...
Кутзес рассмеялся.
- Маловероятно! Если ты только не хочешь, чтобы мы все задохнулись в дыму. И так будет тяжело дышать, когда десять тысяч человек станут пробираться по туннелю. Даже отправляя их партиями, мы будем частично задыхаться.
Удовлетворенный Велисарий вернулся к изучению свитка. Однако на самом деле он не читал слов. Послание было таким коротким, что не требовалось особого изучения. Просто дата и приветствие.
Его глаза зафиксировались на приветствии, как усоногий рак прикрепляется к камню.
- Слава Богу, мы покончили с этими горами, - заявил Бузес.
- И с этими упрямыми ублюдками раджпутами! - радостно согласился его брат.
На глаза Велисария навернулись слезы.
- Это послание означает кое-что, гораздо более важное для меня, прошептал он и погладил лист. - Оно означает, что моя жена все еще жива.
Увидев счастье на лице Велисария, его военачальники замолчали. Затем, откашлявшись, Кирилл пробормотал:
- Да. Вполне вероятно.
Велисарий внимательно посмотрел на греческого катафракта. Выражение Кирилла, как он видел, отражалось на лицах братьев и Васудевы. Неуверенность, надежда ради их полководца, но... но...
- На войне случается всякое, - заявил Велисарий, обращая сомнения в слова. - Может, Антонина и мертва. Может, послание отправил Ашот, сообщая нам, когда флот тронется из Асэба.
Он посмотрел на Маврикия. Хилиарх теперь улыбался, точно так же широко, как до него улыбался Васудева. В этом веселом выражении не осталось и следа ветеранского пессимизма.
Велисарий тоже улыбнулся.
- Скажи им, Маврикий. - Маврикий откашлялся.
- Ну, это так, парни. Я только передал вам суть самого послания. Да, определенно, Ашот мог его отправить. Мог его отправить, стоя над окровавленным трупом Антонины. Но я на самом деле сомневаюсь, что тот щетинистый ублюдок стал бы обращаться к полководцу, как... я цитирую: "дорогой и любимый". Даже хотя он и армянин.