Крессида вспомнила дикий крик на лестнице и пронзительный визг, полный ужаса.
— Нам и в голову не могло прийти, что миссис Стенхоп выпьет смертельную отраву, — пожал плечами Джереми.
Арабиа наконец вышла из оцепенения.
— Это лучший для нее выход. Что ее ждало? Опять тюрьма? — Лицо Арабии исказилось страданием. Несчастная женщина, — прошептала она, и по ее щекам покатились слезы. Сейчас она оплакивала не свою золотоволосую Люси, а маленькую миссис Стенхоп, серую мышку, бывшую каторжницу, которая стала жертвой собственного дьявольского плана. — Я должна сделать что-то для мальчика. Он не виноват, что у него украли детство и он стал жестоким. Надо устроить его в хороший колледж и помочь обрести профессию. Что скажете, Крессида?
— Арабиа, я полностью с вами согласна. Да, и еще. Я не могу принять ваши деньги. Надеюсь, вы простите меня.
— Пусть будет по-вашему! — воскликнула старая леди. — Вижу, мне не переубедить вас. Но маленький подарок по случаю какого-нибудь торжества, Арабиа лукаво взглянула на сидящую перед ней пару, — я все-таки сделаю. Понимаю, понимаю, вы хотели бы остаться наедине. И это прекрасно. В конце концов, у меня есть Ахмет и мисс Глори. И мальчик. Да, я сделаю из него человека. — И старая леди удалилась из комнаты с высоко поднятой головой.
Казалось, ни Крессида, ни Джереми не заметили этого, так были они поглощены друг другом.
— Что пишет Том? — с легкой ехидцей осведомился Джереми.
— Ох, — виновато спохватилась Крессида, — я так и не распечатала его письмо.
Пока девушка искала конверт, пока вскрывала его и изучала послание, Джереми нервно мерил шагами комнату. Вбежала Мимоза и мяукнула, требуя обратить на нее внимание. Хозяин взял свою любимицу на руки и машинально стал гладить шерстку животного, но взглядом продолжал следить за Крессидой, приговаривая:
— Мы поедем в Париж. Мы оставим черствых девушек с их занудными женихами в этой скучной стране, а сами посмотрим мир.
— Ах, негодник! — вскричала вдруг Крессида. — Не прошло и двух недель, как он уже нашел мне замену! До чего же мужчины непостоянны!
Джереми живо выхватил из ее рук листок и прочитал: «Дорогая, не могу справиться со своими чувствами. Прости, но я собираюсь ответить на страстную любовь Мэри Мадден. У нас с ней очень много общего...»
Джереми скомкал письмо и отшвырнул его в угол, огласив комнату победным кличем.
— Ай да старина Том! Ну, удружил!
— Джереми, вам не кажется, что вы проявляете неуважение ко мне?
— Как вы сказали? Неуважение? — Он обнял ее и поцеловал — страстно, пылко. — Крессида, я боготворю вас с того самого момента, когда впервые увидел. А вы? Разве вы не любите меня? Пожалуйста, не молчите, умоляю, ответьте! Для меня это вопрос жизни и смерти.
Конечно, она любила его. Крессида знала, что готова пойти за этим человеком на край света, и нет таких сил, что могли бы разлучить их. Видя перед собой его встревоженные глаза, она тонула в их глубине.
Джереми осыпал поцелуями ее лицо, шею, плечи, не в силах больше сдерживать свои чувства. Крессида отвечала на ласки с пылкостью, которую в ней трудно было заподозрить, и Джереми не мог сдержать торжествующей, радостной улыбки. Он понимал, что это его любовь волшебным образом преобразила девушку и отныне она принадлежит только ему. Неважно, что она так и не ответила на его вопрос. Куда красноречивее любых слов ее прекрасное и юное лицо, озаренное счастьем...
Примечания
1
Строка из стихотворения Эдгара Аллана По «Ворон».