— Если вам интересно, я не собираюсь отсюда уезжать. Тем не менее спасибо за совет.
И Элис пошла по дорожке, огибающей дом. Не спеша пересекла лужайку, остановилась, понюхала розу. Если Дэлтон Торп смотрит в окно, пусть видит — она ничего не боится, и его угроз — тоже.
Но спокойствие Элис было внешним, и когда кто‑то постучал в оконное стекло, она обернулась так резко, будто ее ударили.
Элис никак не могла разглядеть фигуру за окном. Но когда та почти прилипла к стеклу, она поняла: Кэтрин. Совершенно одетая, аккуратно причесанная, с брошью у шеи. Кэтрин махала ей рукой, приглашая, и казалась совершенно здоровой.
Элис сделала несколько шагов к дому.
— Что? — крикнула она. — Открой окно! Кэтрин продолжала жестикулировать. Элис едва понимала, что та говорит.
— Поднимись наверх! Камилла, поднимись! «Камилла»! Элис вздрогнула. Неужели Кэтрин перепутала ее с Камиллой? Если так, то Камилла здесь. Она здесь?
— Сейчас! — крикнула она Кэтрин и побежала по лужайке. В возбуждении она забыла обо всех страхах, перепрыгивала через две ступеньки на крыльце и только коснулась ручки двери — дверь открылась. За ней стоял Дэлтон Торп.
— Мисс Эштон, — сказал он устало. — Довольно неожиданный визит. Вы спешили? После болезни не стоит.
Элис попыталась дышать ровно и унять сердцебиение.
— Ваша сестра… попросила меня… подняться наверх!
— Боюсь, это невозможно. — Глубоко посаженные глаза смотрели печально и очень устало. — Извините, но вы зря приехали. Выпьете что‑нибудь на дорожку?
— Но она у окна! Она меня зовет! По крайней мере, она сказала: «Камилла»… — И Элис замолчала, увидев, как напряглось лицо Дэлтона. — Что вы от меня скрываете? — сердито спросила она. — Я знаю, это вы подарили Камилле беличью шубку. Я нашла ее письмо. И если вы держите ее в доме, то почему не говорите об этом? Неужели вы не понимаете — я все время боюсь, что ее уже нет в живых!
— Я ничего не знаю о Камилле. Я тоже хотел бы узнать. Это из‑за нее заболела моя сестра. Она дурно обошлась с Кэтрин, а та приняла все слишком близко к сердцу. Но вы напрасно обвиняете меня в том, что я держу ее здесь.
— Тогда почему Кэтрин все время кажется, что Камилла в доме?
— Я же говорю, что сестра нездорова. Мы собираемся отсюда уезжать. Мне очень жаль, что приходится это делать, но здешний климат ей не подходит.
— А почему вы заставили уехать Тотти? Она что‑то знала, да?
Элис увидела, что зашла слишком далеко.
— Вы чересчур дерзкая и безрассудная! Уйдете вы наконец? Лучше поговорите о Камилле с Дандасом Хиллом. Задайте ему свои глупые вопросы. Но отсюда — уходите! Это все, что я могу сказать!
Оскорбленная Элис подумала, что второй раз вынуждена бежать отсюда. Но что оставалось делать? Дэлтон не пускает ее к Кэтрин, а она, кажется, единственная, кто мог бы все объяснить. Но Кэтрин держат, будто под арестом. Элис постаралась сохранить достоинство и заставила себя идти не спеша. Она знала, что Дэлтон Торп наблюдает за каждым ее движением. Она чувствовала, как его злобный взгляд сверлит ей спину. Несмотря ни на что, в нем было нечто вызывающее сочувствие. Он несчастлив — Элис ощущала это кожей.
Дойдя до ворот, она осмелилась бросить прощальный взгляд на дом. Высокие окна, за ними — ни намека на движение…
Тучи сели на горные пики, поднялся холодный ветер. Элис выбросила из головы все мысли и крутила педали, мечтая о том, что скоро услышит болтовню мисс Уикс и выпьет обещанную чашку чая.
Мисс Уикс уверенно заявила:
— Вот вам, пожалуйста, и доказательство вины, раз вам не позволили поговорить с девушкой. Она могла что‑то выдать. А как вы думаете? Где находится тело?
Увидев лицо Элис, она принялась извиняться.
— О, вы знаете, я начиталась этих триллеров и не воспринимаю Камиллу как реальное существо. Но она же — ваша подруга. Мне, конечно, не следовало так говорить. Да нет никакого тела. Но почему этот Дэлтон Торп кажется виновным? Знаете, что вам надо сделать? Завтра же поехать в Хокитику и разыскать Тотти.
Элис и сама так думала.
— Только я не могу поехать туда без Маргарет. Я обещала помочь ей кое‑что купить.
— Ну и что? Избавьтесь от нее на часок‑другой и повидайтесь со священником.
Упоминание о священнике заставило вспомнить о Феликсе, и Элис заморгала, чтобы не расплакаться.
(О, Феликс, в каком кошмаре мы живем! Когда же наконец мы поймем, что все это — кошмарный сон?).