Он извернулся, поднялся, слыша в ушах крик времен училища «Калашников!»
— Огнемет бы сюда, — донеслось еле слышное от сержанта, роняющего очередной автомат.
Машину еще тряхнуло, почти что завалило набок, и Роман опять полетел вверх тормашками, ударился спиной и одновременно с этим услышал такие знакомые и сладкие звуки. Выстрелы из крупнокалиберных пулеметов! Взрывы! Гул танков! Люди и тяжелая техника!
— Свои! Свои! Свои! — заорал сержант громко куда-то вперед. — Патруль Эр-О-Пи триста двадцать два! Пароль «Небо над джунглями!».
Автомобиль начал тормозить, так же резко, как до этого летел вперед, и Роман снова лязгнул зубами, не в силах отделаться от мысли, откуда сержант узнал все о патруле?! Или он опять придумал на ходу, зная, что сейчас их никто проверять не будет?
Автомобиль затормозил, вставая на дыбы, сержант уже выскочил наружу, перехватив последний автомат, припал на колено, начал стрелять короткими очередями куда-то назад. Твари выныривали из пыли, падали, шипели, рычали, затем рядом грохнуло взрывом снаряда. Сразу за выстрелом из танка басовито застучали два пулемета, сержант выдернул Романа наружу, крикнул в лицо:
— Уходим! Гонка со смертью еще не закончена!
— Здесь же люди, — пробормотал Роман заплетающимся языком.
Они уже успели пробежать, точнее говоря, сержант протащил его моментально на несколько десятков метров, и они оказались перед импровизированным укреплением. Сержант выронил оружие и Романа, вскинул руки.
— Капитан Мордашев, Комитет Безопасности! — гаркнул он громко, опять откуда-то извлекая новое удостоверение и помахивая им. — Со мной лейтенант патруля Эр-О-Пи триста двадцать!
Их еще держали на прицеле, но даже Роман ощутил, как спадает напряжение вокруг. Стволы опускались, в глазах появлялись любопытство и надежда.
— Кто командует здесь?
— Майор Дуглас Аванти!
То ли у Романа уже начались перебои в работе мозга, то ли, наоборот, все обострилось, но он прямо физически уловил разочарование сержанта.
— Ведите к нему! Окажите помощь моему спутнику! — приказал сержант.
Причем он опять преобразился, уверенно вжился в роль. Роман не часто сталкивался с представителями Комитета, но именно так они обычно двигались, говорили и действовали. Звание капитана в Комитете Безопасности давало ему право приказывать здесь, хотя определенные трения между комитетом и армией сохранялись всегда.
Но у Романа язык не повернулся раскрыть ложь сержанта.
Нахлынули слабость и усталость, боль в избитом теле, а также понимание того, чем все это закончится. Сержант просто перебьет всех вокруг и помчится дальше, прихватив новый транспорт, вжившись в новую личину. Роман же останется лежать здесь, с дыркой во лбу, а может и просто раненый, не способный пошевелиться, когда ворвутся твари и начнут жрать его заживо.
— Сюда, сюда, садитесь, товарищ лейтенант, — прозвучал ласковый голосок.
Роман посмотрел в смуглое, загорелое до черноты, но все равно миловидное личико санитарки и едва не вскрикнул. На мгновение ему показалось, что перед ним Хадиша, каким-то чудом вернувшаяся из мертвых. Крика так и не прозвучало, но слезы хлынули из глаз Романа, обжигая лицо, принося облегчение и в то же время словно ожесточая его внутри.
— Сейчас обработаем раны, — сказала она и замерла.
Затем принялась за перевязки и обработку ран, приговаривая.
— Все погибли, да? Ужасно, просто немыслимо! Твари как вырвались, а мы тут растерялись, хорошо капитан не растерялся, как заорал «к бою!», так и бьемся тут. Поплачьте, товарищ лейтенант, вы не один такой, тут многие плакали, потеряв боевых товарищей, станет легче, залечится внутри. А вы там побывали, прямо посреди тварей? Нет, вы, наверное, подобрали этого старого капитана из комитета и весь ваш патруль погиб?
— Да, — выдохнул Роман. — Все погибли, все.
Их дивизию расстреляли, словно… Роман не мог подобрать слов, но знал, что это сделали твари. Нет, предатели, что хуже тварей. Сержант направлялся в штаб корпуса?! Отлично! Можно будет сразу покарать там предателей, а заодно и сержанта, если тот окажется не за людей! Мысли Романа неслись горячечно, хаотично, повторяли друг друга, сталкивались и, в сущности, укладывались в одно-два простых предложения. Но он сейчас не мог и не хотел останавливаться, слезы продолжали катиться из глаз, а Роман приходил к новому решению.