— А что по-твоему я должен был понять? — насупился Антон. — Что твои «спецы» даже не смогли раскрутить Семеныча?
— И на старуху бывает проруха. Хотя — такого прокола я от Кочета никак не ожидал.
— Мне кажется, от того что я подключусь к этому делу, все только выиграют.
— Я сказал — нет. Понял?
— Понял, понял. Черт с тобой… Но охрану мне ты менять не будешь?
— Это почему же? — поинтересовался Мишка. — И на кой она тебе сдалась, такая охрана?
— Привык я к ним. И… Ты можешь сделать, о чем тебя просят? А я тебя прошу их оставить.
— Ну-ну. Понятно… Сбегать от них удобно. Сердечные дела, значит?
— Не твое дело.
— Вот тут ты ошибаешься… Только зря ты это. Зря. Хочешь, я тебе такую секретаршу устрою, что тебе не то что от охраны, но и вообще из офиса уходить не захочется? Ну так как?
— Никого и ничего мне устраивать не нужно, — покачал головой Антон.
— Ну и дурак. Речь-то идет о настоящей красавице. Представляешь ровные как с рекламного щита зубы, пышные волосы, шея, плавно переходящая в длиннющие ноги… Ну, естественно, и все остальное — шикарный бюст, призывный взгляд и толстый… Шучу — никаких излишеств. Девка действительно что надо. Бывшая «мисска», кстати.
— Перебьюсь, — покачал головой Антон. — Но ребят у меня все-таки не меняй. И о том, что я от них сматывался — ни гу-гу.
— Черт с тобой, не буду. Хотя таких охранничков и следовало бы гнать в шею куда подальше. Толку-то от них… Но и ты мне обещай, что будешь предельно осторожным.
— Ладно. Можно подумать, что я только и мечтаю, чтобы меня подстрелили или подорвали…
— Кстати, подумай, баба-то эта тебя не подставит?
— Отстань, а? — обозлился Стахов.
— Ладно. Только больше не суйся в это дело с украденными машинами.
Прошло несколько дней, как Мишка неожиданно собственной персоной заявился к Антону в офис.
— Поговорить надо, — останавливаясь в дверях кабинета, сообщил он. Так что собирайся, пошли.
— Куда пошли? Мы и здесь можем поговорить, — возразил Антон. — Твои ребята недавно снова проверяли, «жучков» вроде нет.
— Вот именно, что «вроде». Спокойнее будет прогуляться вдвоем.
— Сказать секретарше, чтобы нас не беспокоили? — догадался Антон.
— Вот именно.
Через несколько минут они уже выходили на улицу через двери запасного выхода. Урну из-под лестницы по распоряжению Стахова давно уже убрали, а на стене при выходе с первого этажа на лестничную клетку теперь висела грозная табличка «Курить строго запрещается».
— Ловко это ты устроился, — улыбнулся Мишка. — А к крале своей как на попутках отсюда добираешься?
— Много будешь знать…
— Да брось ты! Тоже мне, Штирлиц нашелся… Я бы на твоем месте купил себе для этой цели какой-нибудь зачуханный «Москвичек», и пусть бы он стоял тут в переулке на всякий случай. А в кабинете для поездок соответствующий «прикид» можно держать. Ну, как идейка?
— Может, ты и прав, — согласился Антон.
— Хотя нет, — неожиданно изменил свою точку зрения Филимонов. — Что это я? Нечего тебе время на это тратить. Я скажу, и подходящую для таких случаев тачку тебе подберут и поставят тут. Так что не бери в голову. Мишка помолчал немного. — Я чего к тебе приехал… Значит так. Джип тот три тройки который — был угнан как раз в ночь, когда его видел твой Семеныч. Увели его из гаража одного деятеля. А через пару суток тачку обнаружили недалеко от въезда на платную стоянку в противоположном конце города.
— Выпотрошенную?
— Да вроде нет. Из машины ничего не пропало, если не считать валявшихся в бардачке журналов.
— Порнуха, наверное? — предположил Антон.
— Не в курсе. Может быть и какие-нибудь специальные. Ну да это не имеет значения. Важно только, что зацепка эта — джип то есть — нас никуда не приведет.
— А не мог хозяин джипа специально разыграть угон машины?
— Исключается. Проверено. Мужик в это время ездил принимать товар в Питер. То есть в городе отсутствовал.
— А как же..?
— Взломанные ворота его гаража случайно обнаружил сосед. Он же и дал об этом знать бабе этого деятеля. Ну а уж та сообщила об угоне в ментовку.
— Ну и что из того? — пожал плечами Антон. — Вполне сам владелец мог разыграть угон.
— Не думаю. Уж больно все это сложно. И лишено какого-либо смысла. Ну скажи на милость — если мужик имеет к этому отношение, то зачем ему так грубо следить? Ты не подумал? Зачем ему курочить свой собственный гараж, а затем бросать на произвол судьбы такую тачку?
— А черт его…
— Поставь себя на место деятеля, затеявшего все это. Не проще ли ему было заблаговременно присмотреть подходящую тачку, потом просто попользоваться ею и, наконец, бросить?
— Ну а зачем им вообще понадобился джип?
— Откуда мне знать? — пожал плечами Мишка. — Скорее всего, в основном он нужен им был для каких-то других целей. Ну и заодно попользовались им, когда за «Шкодой» поехали. Так что, уверен, больше нам на этот джип можно не отвлекаться.
Разговаривая, молодые люди прогуливались по довольно короткому проезду, расположенному за зданием офиса. С одной стороны через неширокую арку между домами из него можно было попасть в переулок с крохотным сквером, а другим своим концом проезд вливался в небольшую улицу, перпендикулярную той, на которой находились офис и принадлежащая ему автостоянка. Проезд больше всего напоминал собой что-то вроде узкого ущелья или, точнее, оврага, над невысокими и темными скатами которого светилась полоска неба. Стоящие по обе стороны проезда дома презрительно повернулись к нему лишенными окон тыльными сторонами. Лишь неприглядные двери «черного хода», зачастую лишенные не только каких-либо украшений, но даже и ручек, вносили некоторое разнообразие в унылый вид этой никому не нужной щели, непонятно с какой целью оставленной между Бог знает когда построенными тут домами.
— Да, будем считать, что с джипом все ясно, — резюмировал свои соображения Мишка. — Так что дергать за ниточку нам теперь нужно с другой стороны.
— Постой, — беря приятеля за рукав, вдруг остановился Антон. — Ты, вроде, сказал «нам»? Так ты же совсем недавно собирался держать меня подальше от этих проблем. Еще Кочет вроде бы у тебя для этих целей есть…
— Ну уел, уел… — усмехнулся Филимонов. — Собирался-то я действительно собирался, но когда пораскинул как следует мозгами, то решил, что в нашей с тобой ситуации лучше уж ни на кого до конца не полагаться. Кроме друг друга, естественно. И не потому, что я никому более не доверяю. Нет. Просто… береженого Бог бережет. К тому же ты уже лишний раз доказал, что личная заинтересованность значит много больше, чем чей-либо приказ.
— Ты это про что?
— Не кокетничай. Я имею в виду, как у тебя разговорился этот Семеныч, от которого ни ментам, ни Кочету до того так ничего добиться и не удалось.
— Везение.
— Нет, брат, тут не везение. Тут подход. Так что дальше разматывать историю нам с тобой лучше будет на пару.
— Ну, тогда излагай, — потребовал Антон.
— Я тут навел кое-какие справки об этом соседе, которого Семеныч засек в джипе.
А суть того, что удалось выяснить Филимонову, сводилась к следующему. Соседом по дому, которого ночью разглядел из кустов Семеныч, мог быть лишь Анатолий Филиппович Картушин. Дело в том, что из всех ныне здравствующих жильцов дома лишь он и только он один мог быть старшим братом одного из школьников, проходивших по делу об угонах машин. Лишь у него был брат Виталий, промышлявший с друзьями-школьниками угоном импортных машин. («Все-таки Виталий, а не Виктор», — подумал Стахов, вспоминая рассказ Николая Семеновича). Правда, как выяснилось, в последние полтора-два года братья виделись не так-то часто. Но в данном случае это скорее всего не имело особого значения.
Найти Анатолия Картушина оказалось не так просто, как можно было подумать. Подвыпивший Степанович ошибся не только с именем младшего Картушина, им была допущена ещё одна существенная ошибка: уже относительно давно Анатолий Картушин не являлся его соседом. Пару лет тому назад бывший сосед купил себе двухкомнатную квартиру в отличном перестроенном доме в центре города и переселился туда со своей второй женой. По старому же адресу оставались мать, отчим, и сводный брат Виталий от второго брака матери. То, что братья не были родными, вначале создало определенные трудности. Прошло некоторое время, прежде чем удалось выйти на нужного человека. Это было и неудивительно, поскольку, как оказалось, фамилия Виталия была не Картушин, а Наливайко.