Чейз и Дэйл делают перерыв на ланч, когда я возвращаюсь. А поскольку я взяла достаточно сабов для всех, мы втроем садимся за стол и вместе обедаем.
— Итак, ты так каждый день тренируешься? — спрашиваю я Чейза, прежде чем отправить в рот фрикадельку.
Чейз улыбается мне и качает головой.
— Нет, это кошмарные дни. Такая тренировка у меня дважды в неделю, затем три дня нагрузка поменьше, а потом один легкий день и выходной, пока я готовлюсь к бою.
— Звучит утомительно, — замечаю я, наблюдая, как он с жадностью уничтожает огромный кусок своего саба в один присест.
Чейз только пожимает плечами и жует.
— Ты делаешь это на протяжении трех месяцев?
Чейз кивает.
— Почему ты это делаешь? — спрашиваю я.
Чейз удивленно моргает, сбитый с толку.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему ты дерешься? Зачем тебе проходить через все это?
Дэйл начинает тихо смеяться, и, извинившись, встает из-за стола, чтобы сделать звонок.
— Потому что мне это нравится, — отвечает Чейз и наклоняется через стол ко мне. — Потому что это весело.
— Это весело? Серьезно?
— Да, — ухмыляется Чейз, и я не могу не поёрзать на стуле от его взгляда, как будто он хочет съесть меня. В голове проносятся кадры из прошлой ночи.
— Это весело, — продолжает он. — Я мог бы нести какую-нибудь философскую ерунду о дзен-буддизме и прочую чушь собачью, но правда в том, что мне это нравится. Мне чертовски это нравится. Это почти так же хорошо, как пицца. Почти так же хорошо, как секс. И мне платят, чтобы я это делал.
— Почти так же хорошо, как секс? — с глупой улыбкой спрашиваю я.
— Из всего, что у тебя есть, именно на этом ты зациклена, ведь так? — спрашивает он.
Я закусываю губу и пожимаю плечами. Как я могу не думать о сексе, когда я все время рядом с ним? У него сверхъестественные феромоны. Даже когда он пропитан потом, даже когда ужасно пахнет, как сейчас, я бы с ним переспала.
Чейз качает головой, будто не может мне поверить, и берет второй саб, откусывая еще один огромный кусок.
— Ты же не можешь заниматься этим вечно, верно? Тебе придется уйти в какой-то момент.
Чейз кивает и продолжает жевать.
— Когда ты собираешься уйти из спорта?
Он не отвечает, и я понимаю, что он не собирается отвечать. Я думаю, это секрет или что-то вроде того.
— Ты планируешь делать что-нибудь, когда уйдешь из спорта? Что-нибудь ещё?
— Ага, — легко отвечает Чейз. — Я возобновлю лицензию агента по недвижимости и приму на себя управление некоторыми делами моего отца.
Я киваю, вспомнив, что он рассказывал мне, что его отец работает в сфере недвижимости.
— Звучит здорово, — говорю я и бросаю взгляд на свой телефон. Я проверяю его весь день, надеясь, что мне позвонят насчет стажировки. У меня еще всего три оплаченных недели, прежде чем мне придется принять предложение Итана.
— А как насчет тебя, Эйвери? — спрашивает Чейз, сминая в комок обертку от своего сэндвича. — Чем ты хочешь заниматься? На кого собираешься учиться?
— Хочу помогать людям, — говорю я и, улыбаясь, поднимаю взгляд от телефона. — Я работаю над своей степенью социального работника. Я бы хотела принимать участие в программе или начать программу, которая поможет проблемной молодежи.
— О? — спрашивает Чейз с интересом. — Почему проблемная молодежь?
Я вздыхаю и смотрю на телефон.
— Думаю, потому что я сама была такой? Я имею в виду, я вроде как знаю, как это паршиво чувствовать, что всем вокруг просто наплевать на тебя. И не то, чтобы ты просил об этом... Ты даже рождаться не хотел.
— Звучит вполне замечательно, — тихо говорит Чейз.
Я пожимаю плечами, чувствуя себя невероятно смущенной. Я делаю это не для того, чтобы быть замечательной, или чтобы люди думали обо мне так. Иногда, и я знаю это по личному опыту, это просто помогает знать, что где-то кому-то еще не все равно.
Дэйл возвращается, закончив звонок, и Чейзу приходится вернуться к работе. Я убираю наш беспорядок и направляюсь назад к своей скамейке. Я поочередно то смотрю на телефон, то наблюдаю за Чейзом.
В том, как он требователен к себе, как бросает себе вызов, столько внутренней и внешней силы. Я могу только восхищаться им за это. Я знаю, что я бы не смогла сделать подобное со своим телом. Я бы плакала, как маленький ребенок, если бы попыталась.