— А ты?
Чейз кивает и отвечает мне улыбкой.
Он крепко обнимает меня.
— Сожалеешь? — спрашивает он.
Жалею ли я, что встретила его? Что люблю его? Переезжаю к нему? Или что мы переспали, не предохраняясь?
Я поднимаюсь ему навстречу. Нежно касаясь губами его губ, честно отвечаю:
— Нисколько.
Эпилог
Чейз
Ого, с тех пор, как я в первый раз дрался с Итаном, прошло восемь месяцев. Семь месяцев и одна неделя с тех пор, как я сказал Эйвери, что влюблен в нее. Четыре месяца с тех пор, как она ответила мне тем же, прямо перед тем, как я выбил дерьмо из Итана в последний раз и ушел из спорта. Три месяца и три дня с тех пор, как мой отец дал мне обручальное кольцо моей мамы и свадебную ленту.
И три долгие секунды с того момента, как я попросил любовь всей моей жизни выйти за меня. Как, черт возьми, я на это решился?
Мы не выходили из дома целых три дня после того, как она, наконец, переехала ко мне навсегда. Я не уверен, нужно ли ей ходить на занятия, так что у нас это было что-то вроде отпуска. Она мне была просто необходима, и ее потребность во мне была просто удивительна. В течение этих трех дней ее руки не переставали меня касаться. Хотя и мои руки не отставали. Это было, как будто каждый из нас хотел убедиться, что другой реален и никуда не исчезнет.
В первые несколько дней мы заключили пакт, что всегда будем вместе, независимо от того, что или кто может встать между нами.
Познакомить ее с отцом было хорошей идеей, он лез на стену, когда мы заперлись от всего мира. Эйвери его очаровала, как и меня. Он незаметно положил кольцо мне в руку, когда я обнял его на прощание, затем шепнул:
— Она бы хотела узнать, что теперь оно принадлежит Эйвери.
Итак, целых три секунды Эйвери стоит в гостиной моего отца, уставившись на меня, когда я протягиваю ей кольцо с бриллиантом, самые долгие три секунды в моей жизни. Даже дольше, чем когда мы ждали результата теста на беременность.
Черт, хотя ее живот пока едва заметен, это одна из самых сексуальных вещей, которые я когда-либо видел. Когда она сидит на диване или в машине, она нежно кладет руку на нашего еще неродившегося ребенка. У нее даже есть свой способ лежать на кровати, она обнимает рукой свой живот, как будто уже пытается баюкать ребенка.
Ей нравится прижиматься ко мне своей попкой, обвивая себя моей рукой и прижимаясь чертовски близко. Я не знаю, попытаться заняться с ней любовью или просто обнять, поэтому заканчивается все тем, что я делаю и то, и это. Любой мужчина, который не считает живот своей беременной жены красивым, просто ненормальный. Если бы это было в моей власти, она всегда была бы беременной. Беременность заставляет ее светиться, и она постоянно улыбается, всегда быть счастливой. Я постоянно пытаюсь придумать слово, чтобы описать ее счастье, но просто не могу подобрать подходящего слова.
Много всего случилось. Я ушел из спорта. Это хорошо для меня и для Эйвери. Я купил спортзал, в котором тренировался, и начал вести занятия для всех, кто хочет тренироваться и усердно работать. У нас есть много безнадзорных детей, трудных детей и много детей, которые хотят попробовать достичь чего-то в жизни легальным способом. Эйвери ответственна по большей части за эмоции детей, она рождена для этого. Я постоянно подталкиваю ее заняться образованием и попробовать поступить на детского психолога, если кто-то и может сделать это, так это она.
Папа встречается с доктором, с которой познакомился на приеме по случаю совершения сделок с недвижимостью, и у него наконец-то скоро появится внук. Он никогда не был так счастлив. Он даже приходит в спортзал, чтобы заниматься со мной.
Удача изменила Итану. Мы сообщили в полицию о наших подозрениях, и после пары вопросов детективов панки, которые напали на меня, сдали богатенького мальчика, нанявшего их, чтобы вывести меня из игры. Он сразу же признался в свершении преступления, и сейчас условно отбывает пятилетний испытательный срок на общественных работах. Спортивная комиссия Невады отстранила его от соревнований в боях в штате. Ко всему прочему, этот придурок продолжал доставать Эйвери. Я помог ей получить судебный запрет против него. Да пошел на* этот маленький засранец.
У Эйвери слезы катятся по щекам, когда она кивает головой в знак согласия. Притянув меня к себе, она обнимает меня, прижимая меня к себе.
— Да! Да! Я люблю тебя, Чейз. Ты делаешь меня такой счастливой.
Приподняв ее, я крепко целую ее со всей страстью, на которую только способен, пока она не отталкивает меня, хихикая, ее щеки покрывает ярко красный румянец.