— Остров был необитаемым? — уточнил Карлайл.
— Если не считать птиц, то да.
— Какие-нибудь признаки кораблекрушений?
— Ничего.
— После всех бедствий остров, должно быть, показался вам раем, — заметил Карлайл.
— Красивее места я на земле не видел, — подтвердил Скагс с такой интонацией, будто отзывался о любимой женщине. — Великолепный изумруд на сапфире моря. — Он помолчал, воскрешая в памяти вид этой драгоценности. — Мы быстро втянулись в идиллическую жизнь. Я распределил обязанности между людьми, назначил время для ловли рыбы, сооружения и починки жилища, сбора фруктов и прочей снеди, велел постоянно поддерживать огонь и подавать сигналы любому судну, какое возникнет на горизонте. Так мы мирно прожили несколько месяцев.
— Распря вспыхнула среди женщин, верно? — оживился Карлайл.
Скагс слабо качнул головой:
— Точнее, из-за женщин среди мужчин.
— С вами, стало быть, произошло то же, что и с командой «Баунти». [4]
— Увы. Я понимал, что беды не миновать, а потому составил график пользования женщинами. Чтобы никому не было обидно. Женщин-то было две, а мужчин — шестеро. Не всем, конечно, это понравилось. Только другого способа избежать кровопролития я не нашел.
— Учитывая сложившиеся обстоятельства, вынужден признать, что ты поступил правильно.
— Добиться мне удалось только одного: ускорить неизбежное. Осужденный Джон Виклеман убил матроса Рида из-за Мэрион Адамс, а Джесс Дорсетт отказался делить Бетси Флетчер с кем бы то ни было. Когда Джордж Прайор попытался учинить насилие над Флетчер, Дорсетт булыжником вышиб ему мозги.
— И тогда вас осталось шестеро.
Скагс моргнул.
— Спокойствие на острове воцарилось, когда Джон Виклеман женился на Мэрион Адамс, а Джесс — на Бетси.
Карлайл фыркнул:
— Женились? Как это возможно?
— Абнер, ты забыл? — Легкая улыбка тронула тонкие губы Задиры. — Капитан имеет право заключать браки.
— Тогда должен тебе сообщить, что этим правом ты воспользовался не вовремя. Ты не стоял на палубе судна.
— Зато мы все жили в мире и согласии.
— Разве у тебя и Кохрана не было чувственных порывов?
Скагс засмеялся и следом раскашлялся. Карлайл протянул ему стакан воды. Сделав пару глотков, Скагс сказал:
— Как только желание начинало меня донимать, я вызывал в памяти облик милой Люси. Ведь однажды я поклялся ей в вечной верности.
— А плотник?
— Кохран, так уж судьбе было угодно, предпочитал компанию мужчин.
Пришел черед смеяться Карлайлу:
— Странных ты людей набрал в команду.
— Это ты зря. Мастерство Кохрана очень нам пригодилось, когда мы нашли инструменты.
— И как же это случилось?
— Примерно год спустя у южной оконечности острова разбился французский шлюп-сторожевик. Мы попытались спасти людей, но тщетно: экипаж погиб в бушующих волнах. Через два дня море успокоилось, и мы выловили четырнадцать тел. Похоронив их рядом с Джорджем Прайором и Альфредом Ридом, я и Дорсетт, как самые сильные пловцы, провели операцию по извлечению из шлюпа всего мало-мальски ценного. Ныряли целых три недели. В итоге у нас с Кохраном появились средства для того, чтобы построить судно, способное достичь Австралии.
— А что женщины? Как поживали Бетси и Мэрион? — осведомился Карлайл.
Глаза Скагса погрустнели.
— Бедняжка Мэрион, она была доброй и искренней девушкой. Ее поймали на воровстве из хозяйской кладовки и осудили на три года каторги. Она умерла при родах, оставив Виклеману дочь. Джон от горя просто помешался. Он даже пытался убить дитя. Мы держали его связанным четыре дня, пока он не оправился. Но прежним он так и не стал.
— А Бетси?
— Эта была слеплена совсем из другого теста. Сильная женщина, с любым мужиком потягаться могла. За два года родила двух мальчиков да еще и дитя Мэрион вынянчила. Дорсетт с Бетси были созданы друг для друга.
— Почему они не уплыли с вами?
— Побоялись. Я вызвался обратиться к губернатору с просьбой об их освобождении, но они решили не искушать судьбу. И правильно сделали. Высадись они в Австралии, полицейские приставы сграбастали бы детей и рассовали по приютам. Бетси отправили бы на прядильную фабрику, а Джесс наверняка кончил бы свои дни на какой-нибудь ферме. Скорее всего, они никогда бы больше не увидели ни своих мальчиков, ни друг друга. Я дал им слово: пока жив, они будут числиться погибшими на «Гладиаторе».
— И Виклеман?
— Да. Он удалился в пещеру на северной оконечности острова.
Карлайл задумался над историей, поведанной Скагсом.
— И у тебя хватило выдержки молчать об этом двадцать лет…
— Если бы я нарушил данное мной слово, то этот мерзавец, что сидел губернатором в Новом Южном Уэльсе, послал бы за ними корабль. Он был готов ад перевернуть, лишь бы схватить убежавшего заключенного. — Скагс устремил взгляд через окно на суда в гавани. — Какое трогательное было прощание, до слез! Бетси с Джессом и дети стояли на берегу и махали нам вслед руками. Видит бог, счастливее людей не было и нет на свете. Они устроили себе жизнь такую, какой никогда не имели бы в цивилизованном мире.
Слово «цивилизованном» старый моряк произнес презрительно, будто сплюнул.
— А Кохран? Почему он обо всем не разболтал?
Скагс перевел повеселевший взгляд на Карлайла.
— Я же тебе говорил: у него была маленькая тайна, которую он не желал раскрывать. Он сгинул в Южно-Китайском море в шестьдесят седьмом году вместе с «Занзибаром».
— М-да, любопытно было бы узнать, как поживают твои островитяне.
— А я знаю, — улыбнулся Скагс.
Карлайл в удивлении вздернул брови:
— Буду признателен, если разъяснишь откуда.
— Через четыре года после моего отплытия остров заметило американское китобойное судно, и команда спустилась на берег, чтобы пополнить запасы пресной воды. Джесс и Бетси встретили моряков и обменяли фрукты и свежую рыбу на ткани и кухонную утварь. Капитану они сказали, что были миссионерами и попали на остров по причине кораблекрушения. Потом и другие китобои стали заходить на остров за водой и продуктами. Одна из таких команд снабдила Бетси семенами в обмен на шляпы, сплетенные из пальмовых листьев, и рацион семейства Дорсетт пополнился овощами.
— Откуда тебе обо всем этом известно?
— Из писем Бетси. Китобои оказались хорошими почтальонами.
— Так значит, твои островитяне до сих пор живы?
Взгляд Скагса погрустнел.
— Джесс погиб на рыбалке шесть лет назад. Налетел шквал и перевернул лодку. Бетси думает, что он ударился обо что-то головой. Ее последнее письмо — вместе с посылкой — пришло два дня назад. Ты найдешь его в среднем ящике моего стола. Она написала, что умирает от болезни желудка.
Карлайл, поднявшись, прохромал к обшарпанному столу. Выдвинув указанный ящик, он достал клеенчатый мешочек и сложенный вчетверо лист бумаги. Вернувшись в кресло, он надел очки и взглянул на послание.
— Для простолюдинки она пишет очень хорошо.
— Первые ее письма пестрели ошибками, но Джесс был человек образованный, и под его присмотром она выучилась грамматике.
Карлайл принялся читать вслух:
— «Дорогой мой капитан Скагс! Молюсь, чтоб были вы в добром здравии. Это будет моим последним письмом к вам, поскольку у меня какая-то гадкая болезнь желудка — так, по крайней мере, сказал мне корабельный врач с китобойного судна „Эми энд Джейсон“. Так что скоро я свижусь со своим Джессом. Есть у меня просьба, какую молю вас уважить. В первую неделю апреля этого года оба моих сына и Мэри, дочка Мэрион, покинули остров на борту китобойного судна, которое направлялось в Окленд, поскольку нуждалось в ремонте, после того как его протащило по коралловым рифам. В Окленде дети должны пересесть на любой корабль, отправляющийся в Англию, а потом прибыть к вам в Абердин. Прошу вас, самый дорогой мой друг, приютить детей и позаботиться об их образовании в самых лучших школах, какие только есть в королевстве. Вечно буду вам признательна и знаю, что те же чувства испытывал бы и Джесс, будь он жив. Присовокупляю мое наследство. Пусть оно пойдет в счет оплаты за образование детей. Они у меня очень смышленые и в учении не подкачают. С великим почтением шлю вам горячий прощальный привет. Бетси Дорсетт. Да, вот еще что. Змей шлет вам глубокий поклон». — Карлайл глянул поверх очков. — Опять змей?
4
В 1787 г. британский парусник «Баунти», отправившись в экспедицию за саженцами хлебного дерева, через несколько месяцев причалил к берегам острова Таити. Островитяне радушно приняли моряков. Кое-кто из членов команды захотел остаться на райском острове. Их силой вернули на корабль. Спустя несколько дней на борту вспыхнул бунт. Мятежники высадили капитана и преданных ему людей на баркас и взяли курс обратно, на Таити.