Дорога до гостиницы «Норманди» не разочаровывает. Неловко и напряженно, как я и ожидала. Челюсть Деклана сохраняет жесткую линию все это время. По крайней мере, я предполагаю, что это так, потому что не могу заставить себя посмотреть на него. Чувствуя, как гнев накатывает волнами, я боюсь сделать что-то, что может заставить его вырываться наружу. Я знаю, физически он не причинит мне вреда. А вот эмоционально… Ну, он – единственный, кто может.
Так что я сижу и смотрю в свое окно, считая секунды до момента, когда мы покинем это ограниченное пространство, и молясь, что не сделаю ничего такого, что обратит его взор на меня.
Как только мы доберемся до места, будет легко держать дистанцию между нами, а после, я, наверно, доберусь до дома на машине Мейси. Сегодня она взяла выходной — это плюс в мою сторону.
И сейчас, мне бы хотелось знать, как получить мои ключи обратно у Деклана, не вступая с ним в диалог…
И пока мы подъезжаем к отелю, в голове разрабатывается план МакГайвера (секретный агент из американского телесериала), включающий в себя удочку, ключи и пути отхода.
Деклан не делает никаких движений, чтобы выйти из машины, и, задержав руку на ручке двери, я спрашиваю:
— Ты не идешь?
Малейшее качание его головы разрывает мое сердце на куски. Сегодняшний вечер много значит для меня, и я действительно думала, что он будет там присутствовать. Я не могу не задаться вопросом, это из-за слов, что ему сказала, или он вовсе не собирался приходить.
— Я попрошу Мейси подвезти меня домой, — говорю я спокойным голосом. — И чтобы ты знал, я не имела в виду то, что сказала. Там нет… я имею в виду, я не… — Я тихо выдыхаю и покусываю свою губу. — Нет никого другого.
Я рискую взглянуть на него и вижу, что его выражение лица смягчается, пока он смотрит в лобовое стекло.
— Прости. Мне не следовало такое говорить.
Я выхожу из машины прежде, чем у него будет шанс сказать что-нибудь, потому что я боюсь, что он не скажет ни слова.
Деклан
— Итак… — Блейк надувает щеки и плюхается в кресло деда. — Почему мы не можем выбраться, как в прошлый раз?
Я пожимаю плечами и перекатываю горлышко бутылки между пальцев.
— Нет настроения.
По-видимому, все, что мне хочется делать – это хандрить на диване моих покойных бабушки и дедушки и напиваться с братом, думая о Саванне. Здорово, правда?
Подавляя вздох, я беру другую бутылку.
В чем, черт возьми, ее проблема? Я знаю, что все стало напряженным, но это было… подло. Неуместно. Я также знаю, что иногда бываю ослом, и в последние несколько недель я работал над собой на пути к извинениям.
Я скучаю по ней, и, если все, она может мне дать — это неудачные попытки проявления симпатии, тогда я приму их. Я пытался подтолкнуть ее к большему, но ничего не произошло. Так что я беру то, что дают, и делаю это с улыбкой.
Маленькая часть меня задается вопросом, как сильно я смогу прогнуться ради девушки, прежде чем окончательно сломаюсь. Другая большая часть меня говорит первой, чтобы заткнулась.
Я закрываю глаза, пока тру мой лоб.
Вообще-то она извинилась сегодня. То есть можно рассчитывать на что-то, так? Может не все так безнадежно.
— Как там… — Блейк закрывает свой рот и замолкает. Он, очевидно, хотел закончить вопрос словом «Саванна?», но вместо этого говорит медленно и неловко:
— … работа?
Уголки моего рта поднимаются в нерешительной улыбке.
— Неплохо.
Блейк пожимает плечами и делает другой глоток пива.
— У меня все гладко.
Я фыркаю и закатываю глаза.
— Да, у тебя всегда все гладко.
Смотря футбольный матч по телевидению, он качает своей головой.
— Расслабься, брат. Иначе это убьет тебя.
Единственное, что меня может убить — это девушка с большими серыми глазами и обманчиво милым ротиком, который выплевывает ядовитые вещи.
Я вздыхаю, удивляясь, как Блейк еще сидит рядом со мной прямо сейчас, когда я начинаю раздражаться.
— На работе все прекрасно. В спортзале все хорошо, и я могу начать тренировки снова через две недели, так что… — я поднимаю бутылку пива, намереваясь сделать глоток. — Все в мире в полном порядке, — бормочу с усмешкой.
Блейк на мгновение хмурится при упоминании о спортзале так же, как он делает это всегда. Сделав глоток, я притворяюсь, что слежу за игрой на экране.
— Мое предложение все еще в силе, ты знаешь.
— И мот ответ тот же. Дед оставил этот зал тебе, а не нам с тобой.
Горечь в его голосе не вызывает сомнений, что заставляет меня жалеть о том, что я тогда не сказал ни слова.