— Хорошо, — ответил я с заминкой. — Только пообещай, что, если я сделаю или скажу что-то... Что тебя расстроит, ты тут же дашь об этом знать, потому что я… — Потому что теперь я не знаю, как вести себя с тобой, и сомневаюсь во всех словах и действиях. — Я не хочу причинять тебе боль.
— Ты никогда не сможешь причинить мне боль. — Кажется, именно это она произнесла, когда обняла меня и прижала лицо к груди.
Положив подбородок на ее голову, я погладил ее по волосам. Мой мозг отказывался перестать думать. Он все еще каждую минуту продолжал возвращаться к тому, что я не понимал.
— Почему ты не остановила меня? Почему позволила... — Моя рука дрогнула, когда я произнес эти слова так тихо, что не был уверен, что произнес их вслух.
Саванна отстранилась и закусила губу. Она бросила на меня мимолетный взгляд, прежде чем ответить.
— Ты хотел этого, а я хотела тебя. Я приму тебя любым, даже если иногда это напомнит мне о… Ты понимаешь.
Все мое тело окаменело.
— Какого черта, Саванна? Ты не должна проходить через это. Я бы остановил собственное сердце по одному лишь твоему слову. Я никогда не захочу что-либо, что не будет приятным для тебя.
Нахмурившись, она скрестила руки.
— Может, мне и не было полностью комфортно, но я доверяла тебе достаточно, чтобы допустить происходящее, а это очень важно для меня. Всегда после — него — я была ведущей в сексе. Я никому не доверяла контроль над собой, но доверила тебе. И да, я сделала это, потому что ты хотел, но и мне тоже этого хотелось — я хотела посмотреть смогу ли. Не хочу, чтобы он так сильно влиял на меня. Я хочу быть нормальной. Хочу. — Она фыркнула, и слезы заблестели на ее глазах. — Я отказываюсь позволять ему менять себя.
Я погладил ее руки.
— Я понимаю. Действительно понимаю. Но было бы лучше, если бы ты предупредила, прежде чем мы пойдем по этому пути. Ты ведь даже не позволила мне прикоснуться к тебе, и потом твои слезы, я подумал... Господи, я подумал, что сделал тебе больно.
Она горько засмеялась и вытерла бегущие слезы.
— Ты не сделал мне больно. Мне... — Сглотнув, она произнесла: — Мне понравилось. — Ее лицо исказило отвращение. — Боже, это неправильно, да? Мне не должно нравиться что-либо, напоминающее... — Она затрясла головой, утирая усиливающийся поток слез. — Мне никогда не нравилось с ним, я клянусь. Но с тобой... — Она пожала плечами.
Я прижал ее к себе и обнял за плечи.
— Это нормально. Все, что мы делаем, никогда не будет грязным или неправильным, потому что здесь присутствует любовь. Вот почему тебе понравилось. Это было безопасно. Я не опасен, и ты должна это знать, в противном случае, ты не сможешь мне доверять.
Я подержал ее еще немного, желая, но боясь спросить еще кое-что. Если она ответит «да», я боюсь того, что могу сделать. Но мне необходимо знать. Если есть хоть какой-то луч света в этом бардаке, то я должен узнать.
Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох и решился.
— Ты была девственницей?
Она затрясла головой.
— Нет. Этого он тоже у меня не отнял.
Я думал, что это поможет мне почувствовать себя немного лучше, но нет. По-прежнему было ощущение, будто мне двинули коленом по яйцам.
Помолчав пару секунд, она добавила:
— Теперь ты не видишь меня по-другому? Не думаешь, что я… грязная.
Нахмурившись в ее волосах, я ответил.
— Ты не грязная.
Я хотел сказать, что не смотрю на нее иначе, но это неправда. Я смотрю по-другому, потому что сегодня пролился так необходимый свет на то, как Саванна стала Саванной. Так много вещей теперь имеют значение.
Ее недоверие к мужчинам и то, как она считает, что мы не умеем сдерживаться. Ее извращенное представление самой себя не более, чем шлюхой...
Не удивительно, что она не поверила мне, когда я сказал, что мне нужно что-то больше, чем секс. Все парни, с которыми она была, хотели лишь легкого перепиха. И, кажется, что она сама искала подобного. Осознанно или нет, я не знаю, но это похоже на самонаказание.
Этот кусок дерьма внушил ей, что она была шлюхой из-за того, что он делал с ней, и теперь случайный секс — единственное, что она воспринимает комфортно, потому что это все, что она видела. Она боится всего настоящего и значимого, и, думаю, это потому, что в глубине души считает, что не заслуживает этого.