Бьюсь об заклад, что это гранит. Пластмасса так свет не отражает.
Эта шикарная, очевидно, недавно переделанная квартира вовсе не такая, какой представляется берлога красивого татуированного засранца — потенциального серийного убийцы.
Деклан несет мои вещи по коридору и входит в темную комнату слева. Бросая его сумку на диван, пячусь назад, вытягивая шею, чтобы увидеть, куда он пошел. Я не собираюсь идти в неосвещенную комнату с почти двухметровым незнакомцем, который выглядит так, что способен уложить пятерых таких, как я. Меня не волнует его привлекательность или какие грязные идеи нашептывает мне мое влагалище. Некоторые вещи, как, например, включение светильника, заботят меня гораздо больше.
Комната заполняется светом, когда Деклан щелкает переключателем.
— Ты можешь остаться в моей комнате.
Я заглядываю в комнату и вижу огромную, королевских размеров кровать. Он положил мои вещи в глубине, и я неторопливо пробираюсь к ним, придерживаясь стены. Наклонившись, украдкой опускаю руку в кошелек, осторожно пытаясь вытащить газовый баллончик на всякий случай.
Он собирает простыню и бросает ее в корзину грязного белья, затем открывает дверь чулана и исчезает. Через секунду парень возвращается с новой стопкой белья.
— Ты можешь спрятать свои когти, Котенок. Я не собираюсь причинять тебе боль.
Я выпрямляю спину.
— Не понимаю, о чем ты.
— Прибереги его, — говорит он, раскладывая простыню на матрасе. — Я видел газовый баллончик в твоем кошельке и знаю, что ты его вытащила. — Он тянет ткань за угол и смотрит на меня. — Ты не настолько незаметна, как тебе кажется. Теперь иди сюда и поправь края.
Неохотно ставлю баллончик на тумбочку и расправляю простыню по углам матраса.
— Знаешь, я ведь могу быть убийцей.
Его ямочки вновь появляются на щеках.
— Думаю, я могу справиться с тебе подобными.
Черт, вероятно, он может справиться и с самим гризли.
— Ну, я могу украсть что-нибудь. Ты проснешься утром и обнаружишь, что все твое барахло исчезло.
Он смотрит на меня милым, слегка хмурым взглядом и с полуулыбкой говорит:
— Ты же не сделаешь этого?
Я кусаю губу, пытаясь подавить улыбку, но безуспешно.
— Ну что ж, ладно. Но только потому, что ты так любезно спросил. В противном случае, я бы обчистила тебя.
Улыбаясь, он качает головой.
— Тебя слишком много. Что же я буду делать с таким фейерверком, как ты?
Жар приливает к щекам, когда я смотрю вниз на простыню. Я не знаю, как реагировать на это. Смех заставляет мой живот напрячься и делает мои колени неустойчивыми. Я привыкла к менее тактичным парням, которые называют меня «детка» и обещают положить весь мир к моим ногам. Мы знаем, что эти обещания так же глубоки, как рюмка водки: нелепые и пустые, и я знаю, как вести себя с ними, поэтому они безвредны. А поведение Деклана — это обещание того, что что-то несомненно произойдет, и у меня нет сомнений, что он добьется своего.
Я провожу пальцем по вышитым узорам на простыне. Различные оттенки серого превосходно сочетаются с черной кожаной спинкой кровати.
— Тебе не следует отдавать мне свою кровать, — бормочу я. — Мне будет хорошо и на диване.
Простыня взлетает, когда Деклан подбрасывает ее, расстилая над кроватью.
— Я не позволю тебе спать на диване. Я – не полная задница.
Его глаза ненадолго встречаются с моими прежде, чем он хватает сложенное серое одеяло у подножия кровати.
Это одно из тех плисовых, супермягких одеял из микрофибры, при виде которого я едва могу сдержать свой восторг, когда Деклан расстилает его. Я кусаю губу, глядя с нетерпением на гигантскую кровать и одеяло, когда чувство вины охватывает меня из-за переезда Деклана из своей постели на диван.
— Тебе, действительно, нет необходимости делать это. Честно, диван очень даже подойдет.
— Я – твой босс, и ты должна делать то, что я говорю, а я говорю тебе, что ты спишь здесь. Так что выполняй это.
Мой рот дергается в улыбке, соответствуя той, что носит он. Откуда взялся этот капризный и задумчивый парень?
— Спасибо… Будет здорово растянуться на настоящей постели.
Его быстро появившаяся улыбка исчезает, пока он сердито смотрит на меня по другую сторону кровати.
— Я все еще не могу поверить, что ты спала в машине. Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? Не говоря уже о безрассудстве и глупости.
Внутри меня, как торнадо, проносится возмущение, поднимая на своем пути боль и унижение, которые разрушают все внутри меня, не находя выхода наружу. Что ж, я позволю им выбраться.