— Я не говорила, что дала обет безбрачия, я лишь сказала, что не завожу отношений. Секс и моногамия – не исключают друг друга.
Стакан звенит о столешницу, когда я ставлю его обратно и кокетливо улыбаюсь. Ему не нужно знать, что я сейчас живу в целибате. Немного флирта еще никому не навредит.
Его брови нахмурены.
— Думаю, я люблю тебя, — и усмехаясь, он добавляет: — Серьезно, где ты была всю мою жизнь?
Несмотря на улыбку, играющую на моих губах, я закатываю глаза.
— Любовь — это вымысел. Это только куча химических веществ, которые сеют хаос в твоем мозгу.
Улыбаясь, Деклан закусывает губу и стучит по столу.
— Вот где ты не права. Любовь — самое реальное, что я видел.
Мои брови поднимаются на его страстный ответ.
— Да неужели?
Он кивает.
— Мой дед был женат на моей бабушке сорок один год, прежде чем она оставила его, и до самой ее смерти он смотрел на нее, как… Я не знаю. Будто она была Рождественским утром.
Мой сарказм умирает от его признаний. Он ясно вспоминает жизнь и семью, полную любови, которую мне не понять никогда. По моему опыту, любовь живет только в фильмах и книгах.
Недолго думая, я говорю.
— Я так понимаю, что твой отец никогда не смотрел так на твою маму? — и сразу же жалею о своем вопросе. Это неприлично, и это не мое дело.
Губы Деклана кривятся, когда он погружается в неприятное воспоминание, будто вновь его переживая.
— Нет. Обычно он приберегал эти взгляды для чего-то особенного, как бутылки Джима, Джека или Хосе (прим.: Джим Бим (Jim Beam), Джек Дэниэлс (Jack Daniels), Хосе Куэрво (Jose Cuervo) — крепкие алкогольные напитки).
— Ох, — говорю я, пытаясь казаться равнодушной. Итак, его отец страдает алкогольной зависимостью. Или страдал. Я не уверена, но выяснять не собираюсь.
Вопросы, задаваемые людям об их прошлом, побуждают людей думать, что они могут спросить тебя о том же, но это не так, не со мной. Хотя они могут попробовать, но ответа не получат.
Деклан склоняет на бок голову и скрещивает руки на груди.
— Знаешь, а ты никогда не отвечаешь на мои вопросы. Например, о том, как ты оказалась вынуждена спать в машине. Ты отвлекла меня разговорами о сексе и вибраторах.
— Гм, ты сам отвлекся на разговор о вибраторах.
Его глаза сужаются, словно он изучает меня.
— Ты делаешь это снова.
Я медленно киваю.
— Да, делаю.
Черт. Деклан более внимателен, чем я думала. Он смотрит на меня в течение нескольких секунд, изучая меня глазами, но он не выглядит сердитым или раздраженным. Он кажется… заинтригованным.
— Ты не собираешься рассказывать, не так ли?
Деклан определенно проницательный, и я буду отдавать ему то не многое, что могу. Я качаю головой, сводя губы в грустной улыбке.
— Не сегодня. Это слишком личное.
Он поднимает брови.
— А как же разговоры о сексе?
Я снова качаю головой.
— Секс это не личное.
Кривая усмешка касается его рта.
— Тогда ты делаешь это неправильно.
Я еле сдерживаю себя, чтобы не закатить глаза на его фразу. Вместо этого, опускаю локти на стол и наклоняюсь вперед, открывая ему обзор на мое небольшое декольте.
— И я уверена, ты хочешь показать мне, как сделать это правильно, так?
Он моргает глазами, пытаясь не смотреть на мои сиськи. И отвечая на мою насмешливую улыбку, он произносит:
— И на этой ноте, думаю, мне пора готовиться ко сну, пока я не совершил какую-нибудь глупость.
Опираясь ладонями на стол, он встает, и трудно не заметить сквозь джинсы выпуклость его эрекции. Мои глаза расширяются, когда я вижу, что у него член несомненно больше, чем мой вибратор. Деклан улыбается, глядя на меня, словно думая о том же.
Деклан
Перестань думать об этом. Просто ложись спать.
Я вздыхаю и поднимаю свою руку к глазам, создавая ею темноту в гостиной, но это бесполезно. Я тверд как камень. И нахожусь в таком состоянии уже час. Все, о чем я могу думать, это Саванна и ее проклятый вибратор. Какой он? Как выглядит она, когда пользуется им. Я стону и тяну простыню на лицо, желая, чтобы эти глупые мысли исчезли. Я действительно не хочу мастурбировать, потому что считаю, что тем самым перехожу все границы. Саванна — мой сотрудник. Мой бездомный работник. Дрочить, представляя ее, будет неправильно с моей стороны, верно?
Спустя еще пять беспокойных минут, я бормочу:
— К черту. — И стягиваю простыню вниз.
Я мужчина. Я должен быть неправильным. Кроме того, чего она не знает, ей не навредит. Вставая с дивана, направляюсь в ванную, мой член маячит впереди меня, как проклятый компас.