Все это напоминало скорее отчеты военачальника и управителя, нежели ласковые письма отца.
– Что же мне делать с бестией в ваше отсутствие?
– Ну… Кто ж знал, что этот демон, разбуженный нашим Юлианом, залечивает любые раны. Води его пока по лесам, отвлекай внимание и не пускай к Дорвурду и тракту. Но не позволяй вурдалакам умирать! За время твоего правления эти бедняги стали близки к исчезновению, как никогда…
С явно различимым сарказмом в голосе Горрон снова плюхнулся на постель и почесал живот, запустив руку под полу халата.
– Так, передай Роллану, чтобы подготовил коней. Со мной поедут Баннил и Демиар. Больше никого не нужно. И чтоб лучшие платья положили! Ноэль – это вам не Офурт, там нужно одеваться красиво!
Йева сложила на груди руки, оперлась о пахнущую плесенью шкуру и с осуждением посмотрела на герцога. Она молчала и старалась воззвать к совести Горрона укоряющим взглядом. Но тот, будучи вампиром абсолютно бессовестным, лишь широко улыбнулся.
– И я очень надеюсь, что меня и моих слуг по дороге не загрызут вурдалаки, – с хохотом добавил он.
От этих слов графиня поджала губы и покинула спальню, в которой уже долгие десятилетия жил и бывший герцог, считая ее скорее своей. Порой Йеве даже казалось, что не она правит Офуртом, а Горрон. Вокруг него, любвеобильного, постоянно вились толпы глупо хихикающих служанок, раздражавших кокетливыми ужимками. Не раз и не два графиня обнаруживала на своей половине кровати чужие женские волосы, на что Горрон лишь ласково улыбался и разводил руками: мол, что с меня взять? Графиня уже было приловчилась втихую отсылать любовниц назад в город, но на смену старым, к радости герцога и с его подачи, приходили новые. Да что там женщины… Даже костюмов у него было намного больше, чем у графини!
Спустившись по витой узкой лестнице, Йева раздала указания, кутаясь в пышную шаль. Донжон Офурта казался совсем крохотным по сравнению с Брасо-Дэнто: всего в два этажа, из плохонького камня, да еще и без каминов в большей части помещений. Он был сырым, вечно подтекал, его постоянно прохватывало злыми ветрами. И даже вампиры, населявшие замок, казались мрачными и холодными.
Здесь не было ни южных расписных ковров, ни теплого дерева, ни больших окон на верхних этажах замка – лишь узенькие бойницы. Йева часто вспоминала, с какой любовью Филипп садился в свое кресло, деловито протирал платком стол и принимался за работу. В ее памяти всплывали его ласковые отцовские объятия и поцелуи в лоб или нос, от которых она почему-то морщилась, хотя сейчас отдала бы что угодно, лишь бы просто обнять его.
Но Филиппу фон де Тастемара было не до посещений дочери в последние десять лет. У него возникли серьезные проблемы с южными и северными соседями одновременно.
В 2138 году по общему летоисчислению южный сосед, Большой Глеоф, захватил небольшое королевство рядом с ним – Великую Флоасию, некогда графство Глеофа. Ее короля, Эдварда Жестокого, в назидание подвесили на стене крепости. С того дня глеофский король Авгусс самопровозгласил себя императором, а свое королевство – империей. Такое заявление заставило разом вздрогнуть всех северян. Филипп понял, что следующим, возможно, настанет его черед. И пусть на него пока не нападали, но все же пограничные города планомерно укреплялись, предчувствуя скорую войну. Сам граф начал стремительно наращивать войско. В замке он теперь бывал только холодными зимами, а остальное время проводил в полях и объезжал границы.
Двумя годами позже, в 2140 году, произошло то, что должно было произойти. Йева часто возвращалась воспоминаниями в тот промозглый вечер, когда погода смогла сплести в одно целое моросящий дождь и сырой, колышущийся вокруг замка туман. Тогда Горрон де Донталь сидел перед большим камином в нижнем зале и с искрящимися от смеха глазами рассказывал какой-то особо пошлый анекдот, заставляя содрогаться от хохота весь донжон. После короткого стука в разбухшую от сырости дверь слуга сообщил, что от графа Филиппа прибыло срочное известие.
– Ну-ка, ну-ка! – сказал Горрон. – Что же произошло в Брасо-Дэнто, отчего мой молодой друг решил отправить гонца? Неужто повышенный приплод на кобыльих конюшнях? Или сухие цифры по яровым с успехом в долю процента? Или хвастается очередной водяной мельницей на реке Брасо?