– Что-то с Пашей? – перепугалась я.
– Поленька, ты ведь знаешь, я всегда мечтала, чтобы ты стала моей невесткой. Как жаль, что пока не получилось…
Я невольно вздрогнула, представив в своей постели высохшую мумию. Увы, Паша напоминал именно забальзамированного фараона, причем, не слишком хорошо сохранившегося. У него почти не было зубов, волос, а также, мне всегда казалось, и некоторых внутренних органов, например, желудка. По крайней мере, ни один человек с работающими органами пищеварения не мог настолько высохнуть и скукожиться. Мне всегда было жалко, что Голливуд далеко, поскольку, снимая Пашу в роли ожившей мумии, киношники сэкономили бы огромные деньги на гриме и спецэффектах. Но вот в качестве моего супруга я его представить просто не могла, воображения не хватало.
– Так что случилось с Пашей, Марина Петровна?
– Он в мой дом девку привел. – трагическим шепотом поведала пашина мать. – Наверное, прямо с панели подобрал.
На мой взгляд, любой девушке, решившейся принять гордое звание пашиной подруги, нужно было немедленно вручить медаль «За личное мужество». Возможно, родной матери он казался стройным мужественным блондином, но вот на самом деле… Конечно, он был бы блондином, если бы у него на голове было побольше волос и он хоть изредка их бы мыл. И наверняка был бы стройным, а не истощенным, если бы вылечил хронический гастрит. А уж если бы вставил недостающие передние зубы, так цены бы ему не было. Пока же – без зубов, без волос и без намеков хоть на какую-то мускулатуру он был похож на Кащея Бессмертного в его последние годы, или на узник Освенцима во время второй мировой.
Возможно, мать искренне верила постоянным рассказам сыночка о том, как роковые красотки пытались затащить его в койку, но жестоко обламывались о несокрушимую пашину мораль: ни поцелуя без любви! На самом деле девушки его не любили, а лишь смеялись над хвастунишкой.
И уж если нашлась та, что разглядела под его кошмарной внешностью любящее сердце, так тут радоваться нужно! По крайней мере, никакой трагедии я тут не вижу, разве что для родителей несчастной. А чего мать Паши-то так убивается?
– Марина Петровна. – осторожно начала я. – Но это же естественный процесс. Мальчику недавно тридцатник стукнул, он уже взрослый, ему женщина нужна.
– Женщина, а не шлюха. – скорбно произнесла безутешная мать.
– А вы уверены, что она… – я замолчала.
– Полечка, я не первый день на свете живу. Девка накрашенная от хвоста до копыт, живого места на ней нет. Курит, пьет, нигде не работает и не учится. За что такое моему мальчику?
Я задумалась. Конечно, Паша не пьет и не курит – не на что. Он хронический безработный, и по-моему, давно забыл, как выглядят наличные деньги. Кормит, поит и одевает его матушка. Она художница, оформляет в одном некрупном издательстве детские книжки. Когда у издательства есть заказы, Марина Петровна получает неплохие деньги, которые в основном идут на оплату квартиры, пашиного мобильника, его одежду и походы с друзьями в кафе. А когда заказов нет, что случается нередко, то и деньги в семье кончаются. А кстати, на какие шиши курит и пьет пашина избранница? Немного поколебавшись, этот вопрос я задала вслух.
– Меня не волнует, на какие деньги пьет эта дрянь. – процедила Марина Петровна. – Главное, она и моего сына угощает!
Я не нашлась, что на это ответить. Стоящий у плиты Саша подозрительно закашлялся.
– Я вам очень сочувствую. – проглотив все рвущиеся с языка комментарии, наконец выдавила я. – Может быть, все-таки чаю?
– Полина, я знаю, ты гадалка. Эта девка моего Пашеньку просто приворожила. Ты ведь можешь сделать отворот?
Я задумчиво покивала. Отворот мне делать не хотелось. Я искренне сочувствовала и Паше, и неизвестной девушке, польстившейся на такое сокровище, и Марине Петровне, которой хотелось оставить это самое сокровище для своего личного пользования. С другой стороны, отворот – средство скорее психотерапевтическое. Если я откажусь, мать Паши мне этого никогда не простит. А если соглашусь – чем я рискую? Если отворот не подействует – ну что же, Марина Петровна на меня не обидится, подумает, что девица обратилась к ворожее посильнее меня. Но скорее всего, девушка в любом случае бросит Пашу в самом скором времени. В любом случае, повредить я никому не могу.
– Хорошо, Марина Петровна, для вас я готова на все. – наконец решилась я. – Дайте фотографию девушки, попробую Пашу от нее отворожить.
– Полина, тебе надо самой на нее посмотреть! – убитая горем мать резво вскочила на ноги. – Они сейчас дома, оба, поехали скорее!
Я с сомнением посмотрела на свой цветной халатик. Расшитый розами и драконами шелк выглядел роскошно, но тепла не давал. А на дворе стоял октябрь, время по городским меркам почти зимнее. Да и Саша в разношенных трениках и майке-алкоголичке на морозце смотрелся бы несколько нелепо.