Путь Искусства ничего не говорил о материальной стороне жизни — так мне казалось тогда, и вообще в ту пору я стремился всячески разделять возвышенное «духовное» и низкое «мирское». Деньги, еда, одежда — это представлялось мне несущественными помехами на пути к просветлению.
Возвращение из Уренгоя, женитьба и необходимость заботиться о семье разрушили эту иллюзию. Я понял, что материальная нищета передается вовнутрь, и наоборот.
Халид много говорил, что я напрочь лишен достоинства — теперь я столкнулся с этим на практике. Я жил попрошайкой: у друзей я «одолжался» деньгами, у Халида
— знаниями. Место достоинства занимали амбиции и честолюбие. Теперь пришло новое осознание. Я достоин жить так, чтобы не быть в долгу у всего мира, сказал я себе, я достоин того, чтобы самому заботиться о себе и близких людях! Я не ставил себя ни в грош — теперь я буду стоить дорого. Я получу все то, на что имею право; нет, я уже имею это, осталось только протянуть руку и взять.
И здесь я вспомнил Халида: change your mind! Смени свой ум! Именно это я и сделал сейчас: просто сменил концепции, сменил шаблоны, и это далось легко, восхитительно легко. Искусство необычайным образом пронизывало мои мысли и поступки. Похоже, я действительно уловил его дух.
Карьера шла в гору. Я сменил несколько мест работы, и везде добивался неплохих результатов. Мне было за что себя уважать. Пришло новое отношение к жизни: я был уверен, что все, чего я себе пожелаю, обязательно придет. Не стоит суетиться, не стоит бежать впереди паровоза: достаточно идти твердой и спокойной поступью; завтрашний день сам позаботится о себе. И, черт побери, это приносило плоды!
Оставалась еще одна проблема — родители. Это отдельная история, и я не хотел к ней возвращаться, если бы не чувствовал, что именно там кроются корни множества моих нынешних проблем. Как жаль, что Халида не было рядом; но ведь именно это и побуждало меня принимать решения и действовать самостоятельно. Каждый раз, когда удача сопутствовала мне, я мысленно благодарил Халида за расставание: теперь все мои достижения были действительно моими. Моими были и неудачи.
ГЛАВА 4. ДОМ ЧАЯ
Как-то раз редакция заказала мне статью о чае. Я полез в справочник и обнаружил любопытное заведение под названием Tea House. Недолго думая, я решил нанести визит. В укромном переулке, зеленом и чистеньком, скрытый за домами, стоял отреставрированный особнячок прошлого века в стиле модерн. Разглядывая здание, я удивился: обычно местные реставраторы безжалостно портят такие дома, старательно истребляя старинный колорит. Но здесь кто-то приложил руку с искренним уважением к стилю. Tea House не выглядел отштукатуренной «конфеткой»: сохранились и изысканные цветы-рельефы на стенах, и деревянные резные двери, и древние мраморные ступеньки.
Я вошел. Прямо у входа начиналась уходящая в бесконечность роскошная ковровая дорожка, неправдоподбно чистая и такая же старинная. Стены украшал неброский, но изящный восточный орнамент, в углу сдержанно тикали огромные напольные часы с золочеными стрелками. Всюду, как в музее, ощущалось тщательно стилизованное дыхание невозвратно ушедшего декаданса.
Неожиданно прямо передо мной выросла миловидная девушка.
— Здравствуйте. Вы к кому?
Я представился и рассказал о задании, приведшем меня в «Дом Чая». Она попросила обождать и скоро вернулась, пряча в кармашек платья миниатюрный мобильный телефон.
— Свами будет завтра к обеду. Приходите, если не трудно. На всякий случай, захватите вот это, — она протянула мне визитку.
Я поблагодарил и ошарашенно вышел. Свами — так в Индии называют наставников и брахманских ученых. Кем же мог быть владелец этого антикварного особняка?
Мучительно борясь с нетерпением, я едва дождался следующего дня.
Отворив тяжелую музейную дверь, я ступил на ковровую дорожку. Корректный молодой человек в костюме-тройке молча заглянул мне в лицо. Я протянул визитку. Молодой человек жестом предложил мне следовать за ним. Поднявшись по мраморной лестнице, дорожка раздваивалась: одна часть вела в зал, другая — в полутемный коридор. Мы прошли закоулками и остановились в миниатюрном холле. Я заметил в углу массивного Будду из бронзы. Мой спутник указал мне на кресло и исчез. Я озирался по сторонам. Невидимый кондиционер наполнял комнату прохладой. Откуда-то доносилась мягкая музыка. Скрытые под карнизами светильники излучали рассеянное сияние. В воздухе витал аромат сандаловых свечей. Бронзовый Будда смотрел ласково и бесстрастно; его возраст внушал почтение.
Молодой человек появился в дверях и жестом позвал меня. Завернув за угол, мы оказались у распахнутой двери в кабинет. Я вошел, и мой провожатый закрыл дверь.
За низким столиком из наборного дерева сидел невысокий сухощавый человек, по виду индус, в дорогом европейском костюме. Он взглянул на меня… Я поймал его взгляд…
— Рам?!
— Свами Рам, — вежливо поправил он меня и рассмеялся. — Ну вот ты и дома.
Садись, угощайся. — Он протянул мне миниатюрную чашку с крепким ароматным напитком.
— Какими судьбами? — спросил Рам.
Я начал подробно рассказывать ему о своей жизни, о расставании с Халидом, о Сибири… Он слушал, не перебивая. Пока я говорил, вчерашняя девушка внесла новый чай.
— И что теперь? — спросил Рам, когда я окончил повествование.
— Да ничего, — растеялся я. — Но как Вы здесь оказались и почему Вас величают Свами?
— О, это долгая история, — растягивая слова, с усмешкой произнес Рам. — Когда-нибудь узнаешь.
— А где Халид и Джамшед? — выдал я, не утерпев.
— Не знаю, — просто сказал Рам. — У людей Искусства нет путей. Для тебя они оба исчезли. Пока.
— А для Вас?
— Тоже. Ну хорошо, а чем ты думаешь заниматься дальше?
— Вы имеете в виду Искусство?
— Я имею ввиду все. Словом, у меня для тебя есть работа.
— Какая? — я насторожился. Что-то необычное прозвучало в голосе Рама.
— Об этом после. Но сейчас мне нужно твое согласие.