Ясон промолчал на пылкую речь юноши, сжав челюсть, чтобы не зарычать от безнадежности ситуации.
- Я ни разу не пожалел, что смог полюбить тебя, - шепнул в острое ушко эльфа аазимар, убрав мешающую каштановую прядку.
Эйли задрожал, но не от холода, а от переживаний за Ясона. Мурашки гуляли табунами по телу, а юноша яростно думал о спасении пирата.
- У островитян есть обычай, - почти задыхаясь спустя некоторое время молвил Эйли, почти вскочив с места, обрадовавшись воспоминаниям о традициях, которые рассказывал ему Миэль когда-то в саду. - Ты можешь драться за омегу с любым альфой!
- Что?! - Ясон чуть не засмеялся. - То есть, хочешь сказать, что я могу вызвать на дуэль самого короля и сразиться за его супруга?
- За свою жизнь, Ясон! - с восторгом чуть не пропел эльф, вскакивая с места, начав ходить из стороны в сторону, закутав бедра в потрепанное одеяло. - Как я раньше не подумал об этом!
Видя, сколько радости загорелось в глазах юноши, капитан не решился его расстраивать, объясняя, что он не сможет выиграть поединок, ведь он был слишком измотан поражением Дьявола, долгим путешествием до Летних островов почти без воды и еды. Альфа заранее знал, что проиграет, но все же для успокоения любимого пробормотал:
- Я вызову твоего мужа на дуэль.
Эйли радостно пискнул и бросился на шею любимому, целуя его во все места, до которых смог дотянуться. Омежка жадно льнул к желанному телу альфы, но долго им быть вместе нельзя. Наверняка Арин поднял уже шум из-за пропажи супруга. А, может быть, и нет? Муж думает, что Эйли спит в своей отдельной комнате, ведь именно так было приказано ответить королю на заданный вопрос, где может скрываться его супруг.
Эйли, скинув с себя одеяло, освободившись от рук Ясона, встал с холодного пола, собрав свою раскиданную одежду.
- Тебе пора уходить, иначе возникнет очень много вопросов? - с сожалением и вопросом в голосе проговорил пират, наблюдая, как омега облачается вновь в атласную тунику и широкие штаны небесно-голубого цвета, который так ему шел.
- Да, Ясон, - грустно прошептал Эйли и, склонившись, поцеловал любимого в губы. - Знай, что я люблю тебя, несмотря ни на что.
И стоило омежке выйти из камеры, как аазимар с глухим стуком ударил кулаком об каменный пол. На глазах наворачивались слезы. Альфа запрещал себе плакать почти всю свою жизнь, но тут не смог сдержать стона боли и печали, которые прочно поселились в его душе. Сегодня он навсегда покинет Эйли, больше не увидит его восхитительных глаз морского цвета и не почувствует запаха сирени его волос. В полдень все кончится.
***
Большая площадь на заднем дворе замка была заполнена до отказа. Яблоку негде было упасть - столько народу собралось посмотреть на повешение знаменитого капитана и его шайки. Трибуны голосили, переговаривались и смеялись. Кроме казни в день окончания сезона дождей был назначен праздник, который состоится на этой же площади через час после умерщвления смертников. Дети звонкими голосками, вереща от восторга, играли в разбойников, сражаясь друг с другом деревянными мечами. Взрослые омеги и альфы обсуждали свои дела, иногда кидая косые взгляды в сторону детей или королевской четы и их приближенных, которые со всем удобством устроились в первых рядах трибун.
На деревянном настиле эшафота стоял рослый бугай-палач, хрустя пальцами, которые сжал в кулаки. Кривую ухмылку палача было видно сквозь прорезь черной маски, которую тот одевал каждый раз на казнь, чтобы в дальнейшем никто не мстил ему за смерть близких или родных сердцу существ.
Торговцы разносили по рядам сладости, несколько раз подходя к Эйли, но юноша отказывался от еды. Ему становилось дурно от одного лишь запаха сладостей.
Теплый ветерок принес с собой соленый запах моря, благодаря которому Эйли почувствовал себя значительно лучше. Омежка сидел весь бледный, каждый раз вздрагивая, когда кто-нибудь к нему обращался. По возвращению от Ясона, Эйли переодели в длинный наряд серебристого цвета с рукавами, вышитыми золотом. Волосы юноши убрали в косу, которую тот перекинул на спину, чтобы она не мешалась. Никто не подавал вида, что Эйли не было всю ночь в своей комнате. Никто и не знал, что юноша отсутствовал, кроме Миэля, который покрывал своего господина, зная, что тот пошел навестить заключенного. Супруг омежки всю ночь разрешал какие-то вопросы на границе страны, поэтому появился лишь утром, чтобы присутствовать на полуденной казни.
Арина в противоположность Эйли одели в широкую рубашку белоснежного цвета с вышитыми узорами и украшенную шелковыми вставками; черные штаны идеально обтягивали стройные бедра альфы, а на ногах до самых колен красовались длинные кожаные сапоги.
“Он догадался, - с ужасом подумал Эйли, - что Ясон вызовет его на бой”.
Как будто бы в доказательство слов Эйли на поясе мужчины в свете солнца сверкнул эфес королевской шпаги, которую Арин всегда использовал только при встрече с королевскими особами из других стран или на тренировках, которые никогда не пропускал. Как бы не было грустно даже думать о таком, но Ясон может с легкостью проиграть такому сильному противнику, как правитель Летних островов.
Арин с улыбкой шептался с министром Мишелем фон Ридом, иногда посматривая на бледного супруга, который в серых оттенках одежды казался мертвецом.
- Ваше Величество, Вы себя хорошо чувствуете? - с долей беспокойства спросил Арин, взяв холодную и вспотевшую ладонь супруга в свои пальцы.
Официальность тона заставила омежку нервно вздрогнуть. Эйли были противны прикосновения супруга. В лице мужа он видел убийцу любимого аазимара. Стоит только Арину махнуть рукой и отдать приказ, как Ясон тут же повиснет на веревке, болтаясь, как сломанная кукла, которую лишили жизни.
- Да, хорошо, - холодно ответил Эйли на вопрос, ненавязчиво вытянув руку из захвата.
Арин заметил жест, который отчетливо говорил: “Не смей трогать меня!”. Отвратительное чувство ревности сжигало короля изнутри. Он понял, что Эйли был с пиратом, как только увидел омегу и смог вдохнуть изменившийся запах хрупкого тела. Юноша почти не смотрел на альфу, полностью игнорируя все попытки привлечь к себе внимание.
Арин, скрипнув зубами, возвратился к разговору с министром, довольно вертя поданный кубок с янтарным вином. Скоро все закончится, и Эйли навсегда будет принадлежать только ему одному. Следует только подождать немного и все кончится очень быстро.
Минут через пятнадцать, когда солнце взошло над парапетом одной из башен дворца Арина, запели свою песнь фанфары, оповещая, что сейчас будет вести речь сам король. Отставив на золоченный поднос кубок с вином, Арин встал со своего места, сверкнув в лучах света серебряной шевелюрой волос, гибко охваченной заколками в удобную прическу.
- Друзья мои, - с блуждающей на губах улыбкой обернулся Арин к публике, которая затихла, перестав истошно аплодировать своему королю, - сегодня наступил знаменательный день! Все мы знаем, как ужасны дни дождей. Они уносят с собой в лету много жизней стариков и детей. Но всему рано или поздно приходит конец. Ужасные дни окончены! Так давайте же почтим в этот праздник память тех, кто никогда уже не будет с нами, кто не будет видеть солнечный свет и восторгаться красотами мира. Давайте поднимем кубки за то, чтобы наши собратья нашли покой по ту сторону загробной жизни.
Толпа ликовала.
- Но сегодня наш праздник омрачится, но в то же время станет еще прекрасней, ведь мы поймали злостного преступника, который не давал нам жить! - фиалковые глаза Арина сверкнули торжеством, а со всех сторон раздался радостный свист и улюлюканье.
Это неправда! Ясон никогда не приближался к Летним островам кроме того раза, когда вернул Эйли жениху. Но омежка ничего не возразил словам мужа, с силой сцепив ладони на округлом животе.