— Прости, я не заметил.
— Прекрати. Не разговаривай со мной как с инвалидом.
Мне так и хочется огрызнуться в ответ на её тон, но я знаю, что ей больно, а я не стану добавлять расстройств подчинённым, когда они разбиты. Если Андреа поможет то, что она выместит это на мне, тогда я смогу это вынести и позволить ей воспользоваться ситуацией для исцеления.
— Что ты делаешь на ногах в такой час?
Андреа напрягается, пока луч света освещает перевязанные костяшки её пальцев.
— Не могла уснуть. Я только схожу на кухню попить.
У всех моих подчинённых есть квартиры или дома в других местах. Но у них также есть комнаты здесь, в пентхаусе, которыми они могут воспользоваться по своему желанию. Моя пятёрка – единственные, кому можно приходить и уходить без особого разрешения.
— Я пойду с тобой.
— Нет, всё в порядке. Мне не нужна нянька. Я просто схожу попить.
У меня лопается терпение. Я подхожу ближе и нагибаюсь.
— Следи за тоном, Андреа. Знаю, что тебе нужно исцелиться и что тебе не нужна опека, но я могу вытерпеть определённое количество оскорблений, прежде чем ударю в ответ. И моим ударом всегда служит смерть.
Она опускает подбородок. Подчинение никогда не было в её природе, и мне очень больно видеть это сейчас.
— Ты готова сказать мне, кого я уничтожу за то, что он навредил тебе?
Она, как и Валентина, ничего не рассказала ни о нападавших, ни о нападении. Пока что информацию мне удалось узнать лишь из медицинского заключения доктора. И даже в этом случае его пришлось убеждать, чтобы заставить передать бумаги.
— Пока что нет. Не хочу об этом говорить. — Её голос звучит слабо, а тон словно в спешке.
Если бы я думал, что она умалчивает информацию, чтобы самой выследить их, я бы мог оставить всё как есть. Но за время после нападения она не сделала ни одного шага за пределы пентхауса. Хуже того, она не приходит на встречи и не позволяет никому оказывать ей помощь, помимо той, что ей оказывает доктор по моему требованию.
Я обхожу её, давая пространство, чтобы не задеть вновь.
— Пока я оставлю всё как есть, но это не продлится вечно. Сделай всё необходимое, поскольку, как только улажу свои дела, мы отправимся на поиски.
Я не дожидаюсь её реакции, когда разворачиваюсь и направляюсь к спальне. Всё это неподчинение действует на нервы, и потребность в контроле возрастает настолько, что придется тренироваться или бить боксёрскую грушу, чтобы снять напряжение. Или я закончу тем, что вымещу ярость на подчинённых. Как в случае с Каем.
В грудь пробирается горячее и жалящее чувство вины. С момента появления Валентины я только и делал, что был груб с Каем. Если бы он не подвёл меня, я бы не стал этого делать, но теперь мы застряли в порочном круге.
Когда я просматривал видео, то увидел их вместе в коридоре... он передавал ей что-то, выглядя при этом угрюмее обычного. Не буду афишировать это, пока Валентина не станет более откровенной. Я уже знаю, что она не позволит мне причинить вред Каю из-за неё, так что... если придётся, я приставлю пистолет к его голове и заставлю встать на колени.
Ангел ответит на мои вопросы, нравится ей это или нет.
11
ВАЛЕНТИНА
Когда Адриан уходит, в спальне словно становится нечем дышать. Комната разрушена после того, как он выместил на ней гнев. Странно, но даже с учетом пролетающей в близости меня мебели и стекла, я ни на секунду не ощутила угрозы. Раньше... я не могла даже войти в одну комнату с Сэлом без заледеневших рук и ужаса, ползущего по спине.
Я лежу на своей стороне постели, которая все еще пахнет им. Кожа влажная и липкая, но мне все равно. Даже слабая пульсация в шее, что напоминает о заточении здесь, приносит облегчение больше, чем что-либо еще.
Или так будет в будущем. Я кладу пальцы на все еще плоский живот. В какой-то момент мне придется поговорить с доктором, которого Адриан где-то здесь держит в шкафу. Хуже того... я должна рассказать Адриану и столкнуться с яростью, которую он низвергнет на меня. Не похоже, что у меня есть выбор.
Я оглядываюсь через плечо и смотрю на часы – уродливую декоративную вещицу, которая мне никогда не нравилась. Жаль, что он не разбил их в приступе.
Сейчас раннее утро. Словно в напоминание слышу, как громко урчит живот. Вскоре мне придется устроить вылазку и найти что-то поесть. А пока что я хочу лишь лежать в постели и наслаждаться теплом его тела, которое осталось после. Его запахом. Ощущением его обнаженной кожи против моей.
Меня бьет дрожь, и я переворачиваюсь на бок, чтобы взять постельное белье, валяющееся на полу. Когда я стряхиваю с него стекло и натягиваю на тело, от белья пахнет также пряным душистым ароматом, как и от Адриана. Боже, как я люблю этот запах. Я люблю его. Больше всего на свете.