Аккуратно цепляю его скользкими пальцами и вытаскиваю. Отношу датчик в ванную, кидаю на кафельный пол и бью по нему ногой, а затем для верности смываю осколки в унитаз.
Когда слив затихает, я замечаю красные капли на полу, стекающие с моей руки. Спешу за полотенцем и вытираю кожу, а затем и пол в ванной.
Зачистив и перевязав порез, я выскальзываю из обуви и ложусь на кровать. Надетые мной практичные джинсы кажутся слишком тесными. Моя чёрная блузка трётся о кожу, в то время как рука пульсирует в унисон с моим учащённым сердцебиением.
Так сильно всё это ненавижу. Раз в жизни я испытала счастье и наконец-то начала верить, что, возможно, кто-то сдержит данное мне обещание... и я буду в безопасности.
Телефон так резко и громко трезвонит рядом с кроватью, что я пугаюсь и перебираюсь через постель, чтобы спрятаться между ней и стеной.
Он продолжает звонить, и вопросы заполоняют мои мысли. Он уже нашёл меня? Он следовал за мной? Я слишком долго занималась чипом?
Что мне делать? Обхватываю себя руками и забиваюсь в угол, молясь, чтобы меня не заметили, если кто-нибудь появится. Я маленькая, и меня легко не заметить.
Телефон прекращает звонить, и внезапно я слышу свои рваные вдохи и выдохи. Несколько раз глубоко вдыхаю, пытаясь успокоить себя и своё сердце.
Временная безопасность, которую, мне казалось, я нашла, треснула, разбилась, как и то фото Адриана и его матери, которое я уронила.
Стаскиваю с кровати подушку и одеяло, проверив все замки на двери и выдернув шнур от телефона, а затем открываю шкаф, чтобы забраться внутрь.
Соорудив себе небольшую лежанку и устроившись на ней в темноте, я закрываю глаза. И первым в памяти всплывает не лицо Адриана, а лицо Роуз. Она бы знала, что делать. Вне всяких сомнений, мы бы уже пересекли границу Канады и направлялись в ближайший бар, чтобы отпраздновать наш побег.
Но её больше нет, и теперь я одна. Необходимо самостоятельно научиться поддерживать свою безопасность. Я так долго всех подводила...
Я подвела себя.
Подвела Роуз.
Чёрт, под конец я и Адриана подвела.
Это привело меня к этому моменту. Я стану матерью, которой ни у одного из нас не было, и я не подведу нашего ребенка. Пока я дышу, я пойду на всё, чтобы защитить их. Если бы я только могла объяснить это ему. Может, он сообразит и поймёт причину? Хотя, зная его, он ни на мгновенье не прекратит искать меня, пока я не вернусь в его объятия. Если бы мне только тоже не хотелось в них оказаться.
Теперь в памяти всплывает его лицо, то, как мягко Адриан прикасался губами к моей шее, прямо под ухом. Ему всегда удаётся найти это место, чтобы я задрожала от его поцелуя. Затем я слышу, как Адриан шепчет: «Ангел», и этого достаточно, чтобы я провалилась в сон.
2
АДРИАН
Я не жалею об убийстве Сэла. Если кто и заслуживал быть выпотрошенным, то это он. Но я ненавижу, что приходится находиться под прицелом общества. Ненавижу, что мои люди пострадали из-за моих действий. Я, блядь, ненавижу, что Андреа никогда не будет прежней, потому что я не смог уберечь её.
Кожа сиденья моего автомобиля скрипит, когда я двигаюсь, а ремень безопасности неприятно впивается в шею, пока я с отвращением не отдёргиваю его. Мне пришлось провести большую часть дня, выслушивая вопросы и обвинения засранцев. Мой отец никогда бы подобного не потерпел, но я выдержал это в надежде на гарантии безопасности относительно Валентины. Если я дам им причину копнуть глубже, они найдут её, и если мне не хватит сил уберечь моего ангела, то они её заберут.
И тогда мне не для кого будет жить.
Михаил – твёрдый, невозмутимый Михаил – прибавляет газу, без слов чувствуя мою неусидчивость. Его чёрные локоны растрёпаны, благодаря чему он выглядит моложе своих двадцати восьми. Он сжимает руль до побелевших костяшек, а я делаю медленный и ровный вдох.
— Если тебе есть что сказать, то просто скажи.
Он осторожно скользит руками по коже руля, чтобы обхватить его снизу. Напряжение не уходит из его плеч, несмотря на непринуждённую позу, а чёрный пиджак сбивается у воротника.
— Мне это не нравится. Мне не нравится, что они так пристально наблюдают за тобой.
Его шелковистый мягкий голос, отдающий сталью, немного снимает напряжение. Конечно, он будет беспокоиться обо мне. Все они беспокоятся за меня. Вот почему я всецело им доверяю.
Вновь устраиваюсь на сиденье и тянусь к потолочной ручке, чтобы размять напряженное плечо. Оно всегда болит перед дождём, ещё со времён моих бойцовских дней.
— Мне это тоже не нравится, но это не продлится долго. Когда они поймут, что тело не найти, и у них нет доказательств, они ничего не смогут сделать мне или любому из нас.